Вэйл печально посмотрел на старшего сына Барнсов. Вот, что с людьми творил алкоголь. Вопреки желанию Арчибальда, Джонатан все-таки нацепил на его руку манжет от тахометра.
- не слишком ли много вопросов для человека. который упился в использованную стельку? - поинтересовался мужчина, отвлекшись на монитор тахометра. - А теперь минуту тишины. Расслабьтесь. это будет не больно.
когда звуковой сигнал оповестил. что давление измерено, Вэйл освободил руку Барнса от мягкого манжета. 
- С вами все в порядке. Давление в норме. А если будете продолжать столько пить, то в следующий раз мы рискуем уже даже не встретиться, ваша печень выглядит измученно. Вам бы стоило ей помочь. Я пропишу вам пищевые добавки. - он делал заметки в его карте. - Серьезных ушибов у вас нет, пара гематомы и неглубокие порезы. Если заболит голова или еще что-то немедленно обратитесь к врачу. Собственно, это к вопросу о том, что мне нужно.
Вэйл усмехнулся, доставая из кармана белого халата фонарик. Он осветил его зрачки, убедившись, что реагирует он нормально.
- Вам сделали капельницу, поэтому стоит воздержаться от употребления алкоголя как минимум десять часов, - Вэйл опустил карточку. - Находитесь вы в больнице. Честно говоря, я думал, что мне доставили труп.
Он криво усмехнулся.
- Реджина Миллс? - удивился Вэйл. Не мог же Барнс утопить в алкоголе остатки мозгов. Или в таком состоянии он просто не узнал мэра города. - Кстати, у нее порезана рука, при чем очень серьезно. Вы помните, как это произошло?
Нет-нет, Джон не был любопытным человеком, просто надеялся узнать у Барнса недостающие кусочки мазаики.

Он открыл почти сразу, и Реджина с облегчением шагнула в уже знакомое тепло маленькой прихожей. Виновато улыбнувшись – ждать в неведении, и правда, та еще пытка – она прижалась щекой к его плечу. Все что наговорил Шляпник – бред и игра, а настоящее, вот оно, рядом…
- Я уходила, ты голышом расхаживал, возвращаюсь – та же история…Разве так греются? - она улыбнулась, чувствуя как события последнего часа мягко отступают в оставшуюся за дверью темноту. Накатившее безмятежное спокойствие было сиюминутным и обманчивым, но от этого не менее прекрасным. Она погладила влажные волосы Рихарда.
- Как же я устала… И столько всего успело произойти… Сейчас расскажу, - она прикрыла глаза, оказывается словосочетание «едва держаться на ногах» можно ощутить в самом буквальном смысле… - Главное, что все уладилось… Как я и предполагала… А ты во мне сомневался!
Она отстранилась, сделав строгое лицо, но тут же снова уткнулась ему в шею, согревая дыханием прохладную кожу, щекоча губами ямку у ключицы. Как удивительно и необъяснимо то, что чужой до недавнего времени человек внезапно становится необходимым настолько, что нет никакой возможности бороться с ищущими взглядами, сплетающимися пальцами и бесконечными бесцельными прикосновениями… Она легко переносила короткие расставания, становясь снова самой собой – сдержанной, светской и рассудочной, но его присутствие почти мгновенно обнажало все сокрытое за дюжиной идеально подогнанных масок, и тогда ей оставалось только искать убежища в зеленоватой глубине его глаз, в почти совершенной графике узких ладоней, в мягкой, но одновременно чуть хищной линии улыбки… Именно так, без всяких попыток заглянуть в чужую душу и поспешно распахнуть собственную. Наслаждаясь близостью, она изо всех сил пыталась сохранить этот хрупкий поверхностный взгляд  на происходящее, иначе все в нем было бы слишком: слишком много серьезности, слишком много мыслей о будущем, слишком много страха перед ним же... Пыталась изо всех сил и, похоже, отчаянно проигрывала.
- Джефферсон, конечно, еще тот тип, - пробормотала она, стряхивая блаженное оцепенение, - Но перемирие мы заключили… И ничего о твоих шрамах он не знали не знает. Так, пустой блеф… Ревность его, видите ли, замучила... Слушай, что ж я делаю, ты из ванной, а у меня пальто все грязное, - отступив на шаг, Реджина с сожалением развела руками, демонстрируя нанесенный одежде урон, - Было у меня приключение на дороге… Не самое веселое.
И со смешком добавила:
- Трудно поверить, но я третий день подряд планомерно уничтожаю свой гардероб… Пойдем в комнату, тебе, наверное, лучше лечь…
Дни, доверху наполненные работой, проблемами, чужими улыбками и взглядами, длинными разговорами и короткими фразами  отнимали их друг у друга, но эти несколько часов – короткий ничейный промежуток между сегодня и завтра – мог принадлежать только им. И никому больше. Достав из кармана телефон, Реджина хотела было отключить его совсем, но лишь покачала в ладони и, вздохнув, снова вернула на место.

- Командуй, - охотно согласилась Реджина, хихикая от его щекотных прикосновений, -  Сегодня я в таком состоянии, что мной обязательно надо командовать, а раз дома этого делать некому, то пришлось приехать к тебе.
На самом деле вся эта забота трогала ее, усталую донельзя и непривычную к подобному обращению, едва ли не до слез. Но такие вещи лучше всего скрывать шутками. И, кажется, Рихард это прекрасно понимал.
- Я не очень голодна, но, по-моему, сегодня не ужинала, - волнения всегда начисто лишали ее аппетита, - Можно чай, можно еще что-то, я не буду привередничать...
Сбросив пальто в руки Рихарду, Реджина прошла в спальню. Она уже была здесь вчера, но рассмотреть совсем ничего не успела, не до того им было … Сейчас она тоже лишь бегло огляделась – заглядывать по углам в отсутствие хозяина казалось ей не совсем правильным – и, приоткрыв дверцу шкафа, задумчиво провела рукой по плечом к плечу висящим рубашкам. Теплое… Где же тут теплое? Рыться в свитерах она не стала – рубашка-то не в пример соблазнительней и, выбрав одну из многих, сняла, наконец, многострадальный костюм. Дом, конечно, был чужим, но никакого стеснения или дискомфорта она здесь не ощущала. Даже беспорядок, которым пугал ее Рихард, не бросался в глаза и ничуть не раздражал. Конечно дело было исключительно в отношении к хозяину, Генри она делала замечания за любую брошенную не на месте вещь… Устыдившись собственной дотошности и в который раз пообещав себе впредь быть помягче с сыном, она отправилась в ванную, и только там, стоя под тугими горячими струями, поняла, что рану сегодня мочить, наверное, не следует. Поспешно отставив руку в сторону, она покосилась на дверь. Звать Рихарда? Ванная наполнялась паром, вода стекала по волосам, по лицу, и Реджина сама не понимала, почему ей так трудно просто взять и попросить о помощи…

Вэйл тускло улыбнулся. Давление мужчины было в норме, капельница уже давно опустела. У доктора не было видимых причин оставлять и дальше мужчину в больнице, кроме плохого предчувствия, но разве это повод?
- Куда уж богаче, - усмехнулся врач. - Скажите, Арчи, вас точно ничего не беспокоит?
На всякий случай, Вэйл поймал его руку и считал пульс. В целом, положение Барнса было удовлетворительным. вряд ли его можно было целиком и полностью назвать здоровым человеком.
- На вашем месте, я бы не стал слушать эту женщину, во всяком случае, так самозабвенно, у нее всегда есть что-то на уме, - несколько задумчиво, но по-прежнему осторожно произнес врач. Хотя прекрасно понимал, что Барнса уже чем-то зацепил разговор, произошедший между ним и Реджиной. Так как Вэйл не знал и не мог знать, о чем он был, то в этот раз врач решил даже не строить догадок на сей счет. - Предлагаю вам остаться в палате на несколько часов, выспаться. Как придете в себя, моя помощница выдаст вам подготовленные документы. Конечно, вы можете уйти сами и сейчас, но я бы не советовал.
Вэйл коснулся рукой затылка.
- Если я вам понадоблюсь, в палате есть кнопка срочного вызова, - Джон указал на пульт возле кровати. - В регистратуре есть визитка с моим номером телефона.Отдыхайте.
Вэйл улыбнулся, дружелюбно тронул плечо мужчины и вышел из палаты, не забыв отдать указания помощнице, подготовить документы.

Реджина вздрогнула от прозвучавшего у самой двери вопроса, даже не сразу сообразив, о чем речь. Ну конечно! Рихард ведь собирался кормить ее ужином. Она улыбнулась и пожала плечами так, будто он мог это видеть. По правде говоря, она была более чем разборчива в еде, но понимала, в каких ситуациях это уместно, а в каких – нет, и усиленно пыталась втолковать подобное же понимание Генри, хотя сама не раз злилась из-за вечных одергиваний матери…
- Отвари, наверное, возни меньше, - честно отозвалась она, - Тем более, ты мне нужен прямо сейчас… Поможешь?
Ничего особенного в ситуации не было, просто Реджина опасалась, что ее неожиданная травма лишний раз убедит Рихарда в том, что любые проблемы должен решать мужчина. Причем сам. В такие моменты она сама себя не понимала – стремление постоянно ощущать такую непривычную заботу, нежность и, может, даже опеку яростно боролось с потребностью доказывать собственную независимость и самодостаточность, а подспудное желание быть побежденной по-настоящему сильным мужчиной – с упрямством победительницы, готовой сражаться до последнего. Временами ей становилось жаль Рихарда, угодившего в водоворот не самых простых отношений, но это чувство было слишком мимолетным, чтобы обращать на него внимание. В конце концов, все взрослые люди, никто никого не принуждал… О своем решении обрести в лице учителя музыки марионетку, подобную Сидни Глассу, Реджина предпочитала не вспоминать. Так легко стать жертвой собственной интриги ей еще не доводилось.
Потянувшая из приоткрывшейся двери прохлада лизнула голое плечо. Поежившись под горячей водой, Реджина нарочито беззаботно выглянула из-под упавших на лицо мокрых волос:
- Я вначале забралась в душ, а потом вспомнила, что, наверное, нельзя… Я немного упала и порезалась, доктор Вейл зашил… Теперь без тебя никак.
И она виновато кивнула на широкую повязку на запястье.

- Мне нравится, как ты пахнешь… - пробормотала Реджина, растворяясь в тепле и бесконечно мягких прикосновениях. Такие воспоминания она сохранила разве что о совсем далеком детстве. Там тоже была льющаяся по телу мыльная вода, горячий влажный пар и чьи-то ласковые руки, смывающие с ее тела следы дневных приключений…
Реакция Рихарда приятно удивила. Она не напрасно избегала серьезных отношений, где умелое манипулирование друг другом было самым обычным делом. Предшествующий поездке разговор оставил неприятный осадок, но теперь и он бесследно растаял в обволакивающем тепле маленькой ванной.
- Я буду делиться, - сонно пообещала она, почти веря в свое обещание. Нелегкий день был позади, оба они пробирались сквозь него, как сквозь самую дремучую чащу, оба избежали множества очевидных и тайных опасностей, чтобы наконец просто побыть вместе. Сейчас она была готова пообещать почти все, что угодно.
- Я подобрала на дороге Барнса-младшего. Пьяного в стельку. Вот из-за него и пришлось побывать в больнице… Так что отношения наши тут не при чем… Но ты прав, - обернувшись, она погладила его по щеке, живописно украсив пеной, улыбнулась, но
тут же помрачнела, - Вокруг меня вечно какие-то проблемы и я все время беспокоюсь, что это коснется тебя. Одно хорошо, влюбленного в твою Алису Джефферсона из этого списка недоброжелателей можно вычеркнуть. Он больше не станет вмешиваться… Это я обещаю.
Перебирая в мыслях подробности встречи со Шляпником, Реджина невольно поморщилась – ручаться за сказочного безумца было слишком самонадеянно, но все-таки она верила, что договор о невмешательстве не был пустым звуком. Очень не хотелось затевать войну и втягивать в нее Рихарда.

- Сумасшедший мой… - обхватив внезапно оказавшегося рядом с ней Рихарда обеими руками, Реджина засмеялась. Разве не это она искала? Маленькое счастливое безумие, его по-настоящему не хватало в ее размеренной жизни, где время раз и навсегда было распределено между работой, отдыхом, общением с сыном, нечастым встречами с Грэмом и еще чем-то бесконечно будничным и незапоминающимся…
- Если ты проблема, то я собираюсь ее решать долго, очень-очень долго, - промурлыкала она, прижатая к стене ванной. Вода стекала по спине мужчины и Реджина скользила по ней пальцами, пробегала по плечам, путалась в волосах, напрочь забыв о давно промокшей повязке – мелочи, какие все мелочи… В груди горячо и отчаянно выстукивало сердце, и она впервые подумала, до чего все-таки замечательно не иметь соблазна лишать людей этой простой и ясной радости нарастающего ритма. 
Рихард снова заговорил о доверии. Уже не в первый раз. Он так настойчиво возвращался в этой теме, будто чувствовал, что  она о чем-то недоговаривает…
- Разве я что-то скрываю? – поймав его лицо в ладони, Реджина заглянула в смеющиеся зеленые глаза, - Иногда только боюсь тебя расстроить всякой ерундой, но ты и сам такой же! Ну признавайся, такой ведь?
Теперь уже щекотать принялась она, понимая, что пока любую недосказанность можно отодвинуть на потом, отделавшись смехом, взглядом, поцелуем, но пройдет совсем немного времени, и это не сработает. Оставалась, конечно, слабая надежда, что сама ситуация изменится, что судьба больше не будет забрасывать ее пугающими напоминаниями из прошлого, а значит, скрывать будет уже нечего, и можно будет просто расслабиться и наслаждаться жизнью рядом с близкими людьми – Генри и Рихардом. Но верить в это с каждым часом становилось все труднее…
Реджина всегда знала, что прятаться от проблем – не выход, считая такое поведение слабостью и глупостью, но сейчас сама радовалась возможности ни о чем не думать.
Уже не сдерживая дрожи, она поймала губами знакомые горячие губы и закрыла глаза. Пускай все будет так, как будет. До неприятностей еще нужно дожить.

Реджина сама не понимала, почему ее, вполне искушенную в вопросах плотских радостей, уже одни только поцелуи Рихарда заставляют дрожать и искать опору слабеющим коленям. Это было настолько странно и неожиданно, что еще там, в Зачарованном лесу она сперва удивилась подобным ощущениям, а потом испугалась их настолько, что своим поспешным решением на многие годы отринула самую возможность обрести долгожданное счастье…
Будто стремясь убедиться в реальности обнимающего ее мужчины, она прижалась к нему, порывисто и крепко, ощущая его желание и пьянея от своего собственного… Теперь она его не отпустит – такого серьезного, дурашливого, нежного и при этом трогательно не осознающего собственной привлекательности… Впервые в жизни ей хотелось дарить заботу кому-то, кроме сына, отдавать себя без остатка, почти ничего не требуя взамен. Может, именно сегодняшнее пугающее недоразумение с Джефферсоном помогло ей осознать и принять этот в общем-то совсем простенький для кого-то и почти невозможный для нее самой факт.
- Давай переберемся в более подходящее для продолжения место, - шепнула она, не без труда возвращаясь к реальности, - Что-то я совсем голову теряю…
Сдернув свисающее с сушилки большое мохнатое полотенце, она набросила его на плечи Рихарду.
- А мне - твой халат… Я уже давно к нему присматриваюсь, он большой и теплый… Думаешь я зря тебя сюда заманила?

- Самый коварный план, - засмеялась Реджина, подхватывая брошенный на стиральную машинку халат, - Раздеть тебя… Ты же обещал лишить меня сладкого, я испугалась и решила получить его хитростью…
Сунув руки в  просторные рукава и даже не запахиваясь, она потащила Рихарда в спальню. Ужин, чай, разговоры – все потом. Теперь они не спешили, торопиться было незачем да и некуда. После душа в комнате было не жарко, и простыни под сдернутым покрывалом в первый момент тоже показались холодными, зато его кожа была удивительно теплой и совсем горячими – губы и язык… И каждый раз она узнавала, видела и чувствовала его чуть иначе, чем раньше, и было это узнавание таким бесконечным и сладким, что время замедлило свой бег, а, может, и вовсе перестало существовать, словно внезапно окрепшее проклятие мягко и неслышно простерло над ними свою невидимую ладонь…
Наверное, она могла бы бесконечно лежать рядом, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть еще теплящееся в теле яркое ощущение радости и полноты существования. Но стрелки на часах снова возобновили свой бег,  и мысль о том, что еще несколько часов и волей-неволей придется одеваться и ехать домой, доставляла почти физическое страдание. Расставаться, прощаться, уходить с каждым разом было все тягостней и невозможней. Не открывая глаз, Реджина провела губами по его груди. Коснулась плеча, тонкой кожи на сгибе локтя… Каждый поцелуй – как знак. Мой, мой, мой… Она не уйдет. Останется до утра. Почти до утра... Генри знает, что работа бывает даже ночью, он не станет волноваться. А на все остальное – плевать.
Она бездумно перебирала его волосы, пропуская сквозь пальцы темные шелковистые пряди.
- Я сказала Генри, что задержусь, чтобы ложился спать и не ждал меня, - придвинувшись чуть ближе, Реджина осторожно устроила голову на груди Рихарда, - Я буду с тобой до самого утра, если захочешь…
Его сердце стучало мерно и успокаивающе. Она закрыла глаза и подумала, что, наверное, счастье ощущается именно так.

- Нисколько… - Реджина лениво шевельнулась под одеялом. Возбуждение схлынуло, оставив после себя мягкую бессильную полудрему, прерывать которую не хотелось даже ради ужина, - Отношения развиваются так, как должны, и если ты где-то немного торопишь события, то это говорит только о том, что у нас все хорошо.
Приподняв голову, она устроила подбородок на лежащих на груди Рихарда ладонях и улыбнулась:
- Продолжай в том же духе. Торопись медленно, но верно…
Вряд ли она сейчас была способна хоть сколько-нибудь здраво оценить их отношения. Даже понимая, что далеко не все обещает быть так уж гладко и безоблачно, Реджина наслаждалась взаимным притяжением, страстью и даже счастливым ослеплением, неизменно этой страстью порождаемым. Но с тем, что происходило извне, хочешь, не хочешь, а приходилось считаться. И в первую очередь - с Генри. Внезапная вспышка агрессии, выплеснутая в кабинете музыки не шла у нее из головы. А ведь Рихард еще ничего не знает…
Огорченная нахлынувшими мыслями, она перевернулась на спину и, прижавшись к теплому боку мужчины, задумчиво посмотрела в потолок.
- Ты знаешь, - поймав поверх одеяла руку Рихарда, Реджина сжала его пальцы, перебирая и поглаживая каждый по очереди, - Из-за всех этих волнений и приключений забыла тебе сказать… А сейчас вспомнила, хотя лучше бы не вспоминала. Генри сегодня натворил дел в твоем кабинете… Разгромил все, до чего смог дотянуться. Его Катлер поймал прямо на месте…
Слова подбирались с трудом, будто не сын, а она сама учинила разрушения в школе. Почти утихшие злость и обида снова шевельнулась в груди, грозя разрушить хрупкое очарование вечера.
- Не сердись на него слишком… Ладно? – попросила она, поднося его ладонь к самым губам и чередуя слова с коротким, едва ощутимыми поцелуями, - Наверное, я хочу от него слишком многого… Чтобы он вот так сразу все понял и принял… Дети так не умеют… Наверное.
Реджина замерла, прислушиваясь к дыханию Рихарда, пытаясь уже по одному короткому молчанию угадать, насколько сильно огорчила его неприятная новость…

Поплотней прижавшись спиной к его груди, Реджина подложила ладонь под щеку. Почему-то вспомнились крохотные золоченые ложки в овальной коробочке, хранящиеся у матери в комнате. Как-то открыв пурпурную с тиснением крышку, она поразилась как плотно и уютно спят они в бархатном нутре своего убежища. С немалым трудом ей тогда удалось извлечь хотя бы одну из них… Сейчас они с Рихардом лежали так же тесно, хотя на кровати было полным полно места, и это само по себе дарило пусть слабое, но такое необходимое ей, ощущение защищенности и покоя.
- Если бы я знала, как правильно, - Реджина вздохнула, - Я бы тебе сказала. Но я правда не знаю…
Вспомнив, какими словами бросался сегодня Генри, она уткнулась в подушку и порадовалась, что Рихард не видит ее лица. Сын даже не догадывался, как безошибочно и сильно ударил по самому больному месту. Реджина и так чаще, чем стоило, задавалась вопросом – возможно настоящей матери было бы легче найти нужные слова, подобрать интонацию, принять верное решение, чем ей, взявшей на себя ответственность за никому не нужного, но ставшего родным и единственным малыша. Она понимала, что это пустые и ненужные мысли, и даже научилась удачно с ними бороться, но столкнувшись с  проблемой чуть посерьезнее, снова взялась за старое…
В комнате было тихо, никто даже не подумал включать музыку, как-то не до этого было, и теперь только телевизор за стеной продолжал чуть слышно бормотать на разные голоса.
- Хвалить его уж точно не за что, - Реджина лежала не шевелясь, рука Рихарда легонько скользила по животу, неторопливо и нежно, - А начни выговаривать, будет только хуже… Чуть что – сразу к Эмме собирается… Я наказала его домашним арестом. Но даже тут не уверена, что права…- она повернула голову, щекоча волосами щеку мужчины, - Главное, чтобы он этого не понял… Может, тебе стоит предпринять еще одну попытку поговорить?
Если бы после всего случившегося Рихард отказался, она бы поняла. Но так хотелось верить, что два по-настоящему дорогих ей человека все-таки смогут найти общий язык...

- Щекотно! – прячась от дыхания Рихарда, Реджина прижала ухо к плечу. А потом, перевернувшись на спину, откинулась на подушки.
- Нет, Генри как раз очень даже неплохо знает, чего хочет, - сохраняя тепло, она натянула одеяло до самого подбородка, - Беда в том, что наши с ним желания не совпадают…
Собираясь стать если не идеальной, то хотя бы хорошей матерью малышу, получившему имя ее отца, она перелопатила целую гору книг и журналов и прекрасно знала, что в жизни мальчика обязательно должен присутствовать мужчина, достойный стать для него примером… Но что поделать, если никого, хоть отдаленно похожего на образец для подражания рядом не наблюдалось? Или она смотрела куда-то не туда… Махнув рукой на советы психологов, Реджина поклялась себе, чтобы ее сын никогда не ощутит нехватки второго родителя. Да только ничего у нее не вышло. Ничегошеньки. Все не заладилось почти с самого начала, а потом стало еще хуже. Время шло, и подросший Генри принялся мечтать не только об отсутствующем отце - он бредил матерью. Той самой - родной, настоящей, без раздумий отказавшейся от него во младенчестве. И вот теперь между ним и его мечтой грозила встать не только Злая королева, но и невесть откуда взявшийся Крысолов… В то, что Генри купится на подарок из рук легендарного злодея верилось трудом. Но Рихард был прав – попытаться стоило. Хуже, чем есть, уже не будет.
- Мне нравится идея, - Реджина с энтузиазмом кивнула, - Давай попробуем. Генри наверняка станет упрямиться и воротить нос, но он всегда мечтал о собаке. А я была против… Подари ему щенка, и, может быть, все и вправду изменится в лучшую сторону!
Откровенно говоря, вот так взять и сходу согласиться на шумного лохматого жильца было непросто. Реджина не зря отказывала Генри в возможности завести четвероногого друга, хотя не раз имела возможность наблюдать, как нравится мальчишке возиться с Понго – питомцем доктора Хопера. Собака в ее понимании была совершенно несовместима с образом чистого и ухоженного дома, где каждая вещь находится на раз и навсегда отведенном ей месте…
- Ушам своим не верю, я сама предложила тебе притащить в мой дом псину!  - возведя глаза к потолку, Реджина испустила страдальческий вздох, сдувая упавшие на лицо волосы, - Запомни, только ради тебя, душа моя, только ради тебя! Цени…
Потянувшись к лежащему рядом мужчине, она прижалась губами к его щеке, а потом, тихонько засмеявшись, приподнялась на локте и коварно дунула в самое ухо.

Глядя в склоняющееся к ней, такое до мельчайших черточек знакомое лицо, Реджина замерла от распускающегося где-то под ребрами ослепительного и  тревожного ощущения счастья. Даже пожелай она принять его как должное – не смогла бы… Отставая всего на шаг, за счастьем следовал страх. А за ним – сомнения и жгучие, почти невыносимые мысли о внезапно воскресшем Дэниэле… Надеясь ни словом, ни взглядом не выдать душевного смятения, она нарочито беззаботно хмыкнула:
- Раз уж речь о породе, то мне, пожалуйста, без шерсти, без запаха и, очень желательно, без звука… Или хотя бы с регулятором громкости. Мне почему то кажется, что это будет похоже на стихийное бедствие. Хотя очень надеюсь, что я преувеличиваю.
Говорить о вещах простых и понятных было куда приятнее, чем думать об исходящих ниоткуда угрозах, таких расплывчатых, но уже успевших пропитать все ее сегодняшнее существование… Впрочем, продолжение разговора оказалось не таким уж безоблачным, задев ее за живое, причем внезапно ощутимо и болезненно.
- Генри и есть ребенок, между прочем, - фраза прозвучала чуть прохладнее, чем хотелось бы, - И, если верить словам Арчи, а я им верю, то он ребенок, по развитию намного опережающий своих сверстников…
Сложив руки на груди, она упрямо сжала губы. Ей и самой не раз приходилось отчитывать сына за безответственность, но это было исключительно ее материнской привилегией. Подобные оценки из чужих уст звучали странно и неприятно… Даже в исполнении Рихарда, обеспокоенного исключительно ее, Реджины, душевным спокойствием.
- Сказки, это конечно, детство и, может даже, глупость… Я постоянно твержу об этом, ты знаешь. Но вспомни свою Алису… - она почти испугалась проскальзывающего в голосе раздражения,  - Ей ведь не меньше двадцати, а ты говоришь, она по прежнему пусть не то чтобы верит, но позволяет себе не прощаться с ними насовсем… И ты не осуждаешь ее за это…
Она ничуть не хотела обидеть Рихарда, просто отчаянно пыталась доказать самой себе, что Генри не столько эгоистичен, сколько просто запутался, заигрался, но со временем, не взирая ни на что, обязательно разберется и сделает правильный выбор…

Жаркая тяжесть его тела, пальцы в ее спутанных волосах, губы, скользящие по коже от уха и ниже… Растворяясь в ощущениях, Реджина вздохнула и закрыла глаза. Ей больше не хотелось не то что спорить – говорить. Оба они были правы, она – в своей заботе о сыне, он – в тревоге о близком человеке… Ему не за что было просить прощения.
- Не глупость, совсем не глупость… - возразила она и, осторожно высвободив руки, провела ладонями по его спине, - Просто матери любят своих детей даже, когда они делают им больно… Злятся, жалуются, и все равно продолжают любить. И защищать…
Теперь уже Реджина уткнулась губами в плечо мужчины. Случайная вспышка раздражения бесследно погасла под его горячим дыханием. Еще минуту назад готовая спорить до хрипоты, она блаженно затихла, в который раз покоренная его нежностью и пониманием.
- Ты тоже прости меня… А на счет собаки смотри сам, когда тебе удобнее, я уж точно не тороплюсь… - несколько дней с ее точки зрения ничего не меняли, - Неизвестно еще, как щенок уживется с Крысоловом. У моего котика характер не сахар…
Реджина лукавила. На самом деле, не смотря на идею с лохматым подарком, она слегка побаивалась очередного столкновения Генри и Рихарда и в глубине души надеялась отсрочить их разговор хотя бы до заседания Совета. А там уж у нее будет больше времени на решение проблем личного характера. Во всяком случае, хотелось в это верить.
- Кстати… Чуть не забыла, - мелькнувшее в памяти воспоминание заставило ее невольно поморщиться. Она не собиралась нарушать данное Шляпнику слово, просто разговор на эту тему вряд ли обещал быть легким. Легонько толкнув Рихарда в бок, она заставила его перекатиться на спину, а сама, устроив голову на одной согнутой в локте руке, пальцами другой принялась выводить на его груди узоры, такие же сложные и запутанные, как ее мысли.
- К слову, о плохом характере и Алисе… Джефферсон обещал больше не беспокоить нас, но взамен просил не посвящать Алису в подробности вашего приключения… Ведь это несложно? – губы Реджины не улыбались, но беззаботный тон фразы должен был лишний раз подчеркнуть пустяковость просьбы.