Возвращаясь в участок после последних событий, Эмма уже успела и забыть, какой там погром оставил преследовавший Реджину демон из потустороннего мира. Остановившись на пороге кабинета, женщина окидывает взглядом помещение, прикидывая, с чего бы начать уборку. Тут явно не помешала бы помощь, но Робин уже второй день не берет трубку, что наталкивает на определенные мысли. Наверняка помощница снова во что-то влипла, и остается надеяться, что не пострадала и Свон удастся найти ее живой и невредимой. Правда, перспектива устранять бардак в кабинете в гордом одиночестве, не особенно располагает к сопереживанию подчиненной, поэтому поисками она займется чуть позже. Уж эта девчонка не пропадет, с ее то хитростью и проворством. Начало уборки было положено, но благополучно прервано телефонным звонком. Что ни говори, а работа для шерифа в этом городе всегда найдется.

- Свон, - кидает в трубку мобильного, которую прижимает щекой к плечу, чтобы удобно было собирать разбросанные по полу бумаги, папки и журналы. Динамик беспокойно вещает мужским голосом о драке, которую затеял кто-то "не из местных". Это настораживает Эмму, и она едва удерживает равновесие, пытаясь схватить одной рукой телефон, а другой удержать кипу собранных бумаг. Хорошая физическая подготовка и непродолжительные занятия йогой еще в Бостоне делают свое дело, и Эмма вскакивает на ноги, прижимая мобильный ладонью к уху и внимательно слушая собеседника. Сам факт того, что кто-то посторонний появился в Сторибруке уже можно назвать из ряда вон выходящим. Но тот субъект, о котором идет речь, еще и агрессивен и социально опасен. Едва сумев перебить звонящего, Эмма узнает адрес и кидает короткое "еду". Не забыв прихватить пистолет, женщина покидает полицейский участок и направляется в "Кроличью нору". Насколько ей известно, местечко довольно злачное, и раз уж жалоба поступила оттуда, где драки - вполне себе мероприятие в рамках развлекательной программы, значит дело и правда серьезное.

Когда желтый жук подъезжает к бару, Эмму уже встречает кто-то из сотрудников. Она никогда не забредала сюда раньше, да и с кем? С Генри пока рано распивать спиртные напитки и говорить за жизнь, потолок Мэри-Маргарет - кафе "У Бабушки", а пить с Робин Свон бы не рискнула. Впрочем, в Бостоне, будучи свободной самодостаточной женщиной, она успела до тошноты нагуляться по подобным заведениям даже в процессе своей работы, а в Сторибруке на приключения ее как-то не тянуло, тем более, те и сами ее с легкостью находили.

- Он еще здесь? Кто-нибудь пострадал? Скорую вызвали? - начинает сыпать вопросами, прежде чем встречающий успевает открыть рот. Достаточно было ответа на первый, чтобы Эмма резко остановилась перед входом в бар. Информатор сообщил, что нарушитель спокойствия успел сбежать. Женщина лишь закатывает глаза. Даже в Сторибруке ей то и дело приходится за кем-то гнаться. Скрестив руки на груди, она слушает сбивчивый поток мыслей администратора бара. Примерно ситуация вырисовывалась следующая: некто в чёрном кожаном костюме и плаще из того же материала, явился в "Кроличью нору", сначала вел себя спокойно, но ничего не заказывал, а выпивал лишь из своей фляги. Расспрашивал у посетителей, где найти Румпельштильцхена. Бармен, почуявший неладное, прервал одну такую беседу просьбой к гостю удалиться, аргументируя свое требование табличкой "со своим нельзя". Завязался спор, потом драка, в результате которой бармен был ранен: гость вспорол ему плечо... крюком? Этот факт на какую-то долю секунду удивил Эмму. То есть, сказка о Питере Пэне - тоже часть забытого прошлого? Впрочем, глупо удивляться таким вещам, учитывая, что этот город буквально кишит сказочными героями. Эмма решает не терять больше времени, и, убедившись, что скорую вызвали, и больше никто не пострадал, поспешила обратно в машину.

Проехать пару кварталов и оставить свою желтую красавицу , а дальше идти пешком через дворы. Вернее, бежать бегом. Несложно предположить, что правонарушитель держит путь к лавке Голда. Едва ли они старые добрые друзья. Она уже успела понять для себя, что у мага в принципе друзей не много, зато вот врагов предостаточно. Любопытно, на какую сделку пошел с ним предполагаемый Капитан Крюк. Хотя, она может и ошибаться, и это какой-то другой сказочный персонаж или, что хуже, вовсе не герой сказки. Цель одна - поймать и обезвредить. Пробегая позади здания закусочной "У Бабушки", Эмма сворачивает за угол и  мчится на главную улицу в надежде, что беглец недалеко ушел. К слову, Свон появляется на его пути как раз вовремя, едва успев выхватить пистолет и снять его с предохранителя.

- Стоять! - сопровождает свой приказ направлением пистолета на молодого высокого брюнета в кожаном костюме. Что ж, она ожидала увидеть перед собой несколько другой образ, но все же узнала в нем человека, которого описывали сотрудники и посетители "Кроличьей норы". - Далеко собрался? - вопросительно изгибает бровь, не замечая в мужчине явной угрозы. Впрочем, смазливая мордашка может оказаться обманчиво безобидной, поэтому Свон держит его на мушке, ожидая дальнейших действий.

Отредактировано Emma Swan (2014-07-28 19:07:22)

Бегать по ночному городу за всевозможными негодяями - ее работа вот уже несколько лет. И это довольно занимательно, только вот сегодняшний случай нетипичен уже тем, что обычно негодяи убегают, а этот, похоже, и не думает. Несмотря на внешнее спокойствие мужчины, Свон не торопится опускать оружие. Эмма узнает его не сразу, она видела его мельком в лесу, но тогда все ее мысли были заняты только одним мужчиной, который, как она надеется, сейчас сладко спит в своей кровати в обнимку с книгой сказок. И сейчас, когда его руки подняты на уровне плеч, Эмма может заметить блеснувший в свете фонаря рыбацкий крюк, привинченный к левой руке. Что ж, выходит, не одна она вооружена. Чувство какого-то противостояния не дает покоя, помимо их двоих на улице ни души, и впервые за долгое время Эмме от этого не по себе. Когда он заговаривает, его голос звучит уверенно. Это фамильярное обращение, "милая", и последующий пошловатый флирт доверия не вызывают.  Он делает шаг по направлению к ней, и Свон инстинктивно отступает назад, не разрывая зрительного контакта с пиратом. Теперь она могла быть уверена наверняка в своих предположениях. Он делает еще шаг, и женщина повторяет тот же маневр. Нельзя позволить ему приблизиться к себе на расстояние вытянутой руки, всего один взмах его изувеченной конечностью, и блондинка останется безоружной и не факт, что невредимой.

- Роджер? - удивленно вскидывает бровь. - Я думала, капитаны называют свои корабли в честь дамы сердца, - едва сдерживает напрашивающуюся на губы усмешку. Пожалуй, шутка жестковата, но Свон не сильно заботят ущемленное самолюбие и оскорбленная гордость пирата. Хотя, кто ж его знает, может, Эмма и попала в яблочко, во всяком случае, в Бостоне этим никого не удивишь. Впрочем, развивать эту тему она не собирается, ведь сейчас на повестке дня арест этого красавчика. - Ничего не могу сказать насчет себя, но кое-кого впечатлил, раз уж этот  "кое-кто" прибег к помощи шерифа, - отодвигает край куртки одной рукой, чтобы видно было значок, второй же все еще продолжает уверенно держать пистолет. Она не уверена, что пирату о чем-то скажет ее должность в этом городе. Едва ли в сказочных землях водятся шерифы, да и вообще одному черту известно, что там водится.

И она снова ожидает от него каких-то действий. Вот ведь незадача, когда преступник убегает, есть простор для творчества: можно сбить его с ног, без особых проблем нацепить наручники, можно даже выстрелить для профилактики, не говоря уже о том, чтобы пошуметь и привлечь внимание. Когда же он стоит в двух шагах, смотрит тебе в глаза смело, спокойно и даже насмешливо - это пугает и настораживает, как будто у него есть какое-то преимущество, о котором Эмма не догадывается. Впрочем, учитывая наличие магии в Сторибруке, ожидать можно чего угодно, но ведь он может и блефовать. Свон прокручивает в голове возможные варианты поведения, которые упираются в спортивное телосложение оппонента, а так же наличие перманентного холодного оружия. Стрелять она не может, пока он не предпринимает активных действий, а дожидаться их рискованно, но ведь Эмма Свон и риск - практически синонимы, верно?

Отредактировано Emma Swan (2014-07-28 22:39:39)

Эмма старается вести себя так, как будто бы ее ничего не удивляет, что, в общем-то, не сложно, принимая во внимание открытия последней недели, но сам факт того, что мужчина, находясь под прицелом пистолета мило беседует с ней, несколько обескураживает... Женщина. Блондинка. С оружием. Он серьезно не понимает всю безысходность ситуации в которой оказался? Впрочем, сама Эмма едва ли вписывается в типичный образ истеричной блондинки, да и с оружием обращаться умеет, но откуда ему то это знать? Усмехается уголком губ, когда он комментирует ее бестактный выпад касательно названия его корабля. Чувство юмора - хорошее качество, любой мужчина, не обладающий им, уже поддался бы на провокацию и позволил пустить в ход оружие. И Эмме ничего не остается, корме как оставаться начеку.

- Ты вспорол ему плечо, - взывает к здравому смыслу пирата, но добивается примерно такого же эффекта, как если бы втолковывала мартышке теорему Пифагора. Саркастичная улыбка, насмешливый тон и ни капли испуга во взгляде - вот вам памятка, как распознать негодяя без грамма совести. Он не пытается отрицать своей причастности к потасовке в баре - смело, но объяснимо. Очная ставка возымела бы предсказуемый результат.

Эмма наблюдает за ним с любопытством. В каждой школе или детском приюте есть такой "плохой парень", от которого, разумеется, без ума все девочки. И Эмме доводилось сталкиваться с подобными субъектами, только вот мозгов хватало не вляпываться. И вроде даже неплохое такое впечатление произвел, даже рассмешил, что тоже можно расценить как плюс, но вот фраза про смазливую официантку явно была лишней, впрочем, как и продолжение фразы. Свон закатывает глаза, и сильнее сжимает оружие в руке.

Слушает дальше его треп, прекрасно понимая, что он лишь тянет время, пытается усыпить ее бдительность, но все равно попадается на его уловку. Сначала острая боль вспышкой пронзает запястье, отчего женщина вскрикивает и выпускает из пальцев пистолет, и вот еще спустя секунду она лежит спиной на асфальте, придавленная к оному телом пирата, который, к слову, на Дюймовочку не особо тянет. Эмма пару раз дергается, но безрезультатно. Похоже, влипла. На секунду ее охватывает паника, парень явно не из ее весовой категории, и если завяжется драка, не факт, что она выйдет из нее живой. Если закричит, вероятность еще меньше. Пытаясь скрыть бессильный ужас, с вызовом смотрит в его насмешливые голубые глаза, раздумывая, как можно потянуть время. Кажется, пистолет упал где-то тут недалеко, если, конечно не отрекошетил от асфальта. Он продолжает говорить своим хрипловатым голосом, но уже заметно тише, да и какой смысл в громкости, когда она может ощущать его дыхание на своей щеке. И Свон была готова услышать все что угодно, любые угрозы, насмешки, гадости, глупости, но то что он произносит, никак не вписывается ни в один из предполагаемых вариантов.

- Оригинальный способ пригласить девушку на свидание. Что, без членовредительства не соглашаются? - Правую руку все еще печет от боли, но Эмма продолжает шарить пальцами по земле в надежде нащупать спасительное оружие. Вместо пистолета под руку попадается крюк. Что ж, тоже вариант. Размахнуться как следует не получается, поэтому ударяет тупой стороной в бок - не достаточно, чтобы ранить, но этого хватает, чтобы обрести преимущество и продолжить борьбу. Когда он чуть выгибается, Свон проворно сгибает ногу в колене и этим же коленом толкает капитана в живот, скидывая с себя, и тут же переворачивает его лицом к асфальту и усаживается сверху, заламывая руки за спину и надевая наручники. После чего, Свон наклоняется прямо к его уху, произнося томным шепотом: - Поужинаем, уже сегодня, - после чего отстраняется и поднимается на ноги. - В участке, - добавляет уже привычным тоном, пытаясь отдышаться и прийти в себя, и помогает ему встать. Отряхивает ладони, руку все еще жжет тупая боль, а в царапину уже успели попасть песок и мелкие камешки, отчего ощущения приятнее не становятся. - Поднимайся давай, герой-любовник.

Отредактировано Emma Swan (2014-07-29 21:17:23)

Что тут скажешь кроме того, что он прав? Сплоховала, упустила момент, когда можно было воспользоваться оружием. Но если бы она знала тогда то, что знает сейчас, поступила бы иначе? Пожалуй, только увернулась бы от крюка, но это мало повлияло бы на дальнейший исход. Впрочем, какой теперь смысл увлекаться переосмыслением недавнего прошлого, не мешало бы задуматься о настоящем, которое сейчас ставит ее в весьма двусмысленное положение. 

- То, что я этого не ожидала, еще не значит, что мне это нравится, - резонно замечает, хоть и понимает, что язвить в ее положении чревато последствиями. Тем не менее, внутреннее чутье почему-то подсказывает, что убивать ее не входит в его планы. Да и глупо было бы приглашать на свидание потенциальный труп. Но о планах он все-таки успевает обмолвиться перед тем, как получить удар своим же крюком в бок. Любопытно, какие могут быть дела у пирата в Сторибруке? Должно быть, что-то действительно жуткое, раз уж он решил прибегнуть к помощи не кого-нибудь, а Темного мага. Но это она еще выяснит, если жива останется.

Наручники, конечно, штука хорошая, но они обычно куда эффективнее, если у задержанного обе руки целы. Сейчас же Эмма не может отделаться от неприятного ощущения, что связывает калеку, но быстро вспоминает, что бедный изувеченный капитан всего минуту назад ранил Свон крюком и сбил  с ног. Он послушно поднимается, сопровождая сие действие едким комментарием и двусмысленным взглядом. Нравится ли ей это? Да как-то не успела оценить все привлекательные стороны их общения. Но с тем, что некоторые моменты этого вечера были весьма пикантны, спорить сложно. Тем более, он первый мужчина, которому довелось полежать на ней, за последние года полтора, но едва ли это сопровождалось хоть какими-то приятными ощущениями. Она делает вид, что не обратила внимания на его слова, теперь Эмма думает, как бы довести правонарушителя до участка без приключений. И все же этот вечер полон сюрпризов. Свон прекрасно понимала, что наручниками его надолго не задержишь, и когда мужчина без труда высвободил изувеченную руку из оков, Эмма морально начала готовиться к новой драке, но действия капитана удивили ее до глубины души.  Его взгляд преобразился мгновенно, в нем появилась серьезность и какое-то живое участие. На секунду она даже забыла про свою царапину, и едва не шугается как дикая, когда он берет ее руку и кладет на уцелевшее предплечье.

- Что... - но он перебивает ее безапелляционным тоном, каким с ней мало кто способен разговаривать. От неожиданности Эмма замолкает и внимательно наблюдает, как пират откупоривает бутылку и льет ей что-то на рану. Руку вновь пронзает обжигающая боль, отчего женщина издает какой-то шипящий звук и невольно одергивает ладонь, но взглянув в сосредоточенные голубые глаза, не отрывающие взгляд от ее лица, женщина послушно возвращает руку на предплечье капитану, и без того по запаху чувствуя,что это всего лишь ром. Забота с чьей-либо стороны, искренняя и бескорыстная - то, во что слабо верится человеку, выросшему в детских домах, где каждый сам за себя. Она сейчас сбита с толку, пытается разглядеть в его глазах или расслышать в голосе того Киллиана Джонса, который сыпал фамильярностями и не стеснялся в действиях, но перед ней как будто был совершенно другой человек. Даже ее способность распознавать ложь не ахти какой помощник в этом деле. Одно удалось прочитать наверняка - он действительно считает себя человеком чести. Пират завершает операцию эффектным жестом перевязывая ладонь и затягивая узел зубами. Надо бы сказать спасибо, но она лишь тихо, в тон ему, отвечает на заданный им вопрос: - Эмма. - Но решив, что он мог не расслышать, на всякий случай повторяет уже чуть громче, но без официоза. - Меня зовут Эмма Свон. - Продолжает смотреть ему в глаза, не чувствуя потребности срочно отвернуться и внимательно разглядывать, к примеру, вон тот почтовый ящик. Она сама удивляется своей покорности, чутье ей подсказывает, что этот человек не причинит ей вреда. Неужели он правда чувствует себя виноватым в том, что сделал ей больно? Почему-то в баре он не остался, чтобы оказать первую помощь бармену. И все же она лишь вздрагивает, когда на ее запястье защелкивается браслет наручников. Крюк тоже выпускает из пальцев без особых возражений. - Подожди, - произносит, непонятно зачем, как будто он сможет куда-то от нее теперь деться. Делает пару шагов вправо, волоча капитана прицепом, и поднимает с земли пистолет, который, подобно Крюку, убирает за пояс. Демонстрация временного разоружения успешно завершена.

Идти пытается довольно быстро,чтобы это не походило на романтическую прогулку в свете луны. И без того задержание произошло слишком нетривиально, и еще непонятно, кто кого задержал. Эмме не терпится оказаться в родном участке. На "своей территории" волей-неволей чувствуешь себя более спокойным и уверенным в себе.

- Чувствуй себя как дома, - произносит с щедрой долей иронии в голосе. Она уж и забыла, что забросила уборку на самом интересном месте. - Если на пиратских кораблях такой же бардак, то это будет несложно, - поджимает губы, оглядывая помещение, после чего достает из кармана куртки ключи от наручников и освобождает себя и своего "гостя" от оков. Почему-то она не опасается,что он сбежит. Если бы он этого хотел, то сделал бы уже давно, поэтому без опаски поворачивается к нему спиной, направляясь к тумбочке, на которой стоит электрический чайник, а где-то в ящиках было печенье. Она же обещала ужин - скромненько, но ночью добывать еду проблематично, к тому же, дама угощает. Между  делом собирает с пола всевозможные предметы, возвращая их на места, чтобы придать кабинету менее апокалипсичный  вид. Приготовления чая много времени не занимают, и Свон возвращается к капитану уже с чашкой горячего чая и блюдечком печенья. - Что привело тебя в Сторибрук? - начинает свой нестандартный допрос, опираясь бедром о край стола и делая глоток чая из своей чашки. Что ж, назовем этот день днем нетривиальных методов.

Отредактировано Emma Swan (2014-07-31 13:31:21)

Когда по жизни все время приходится куда-то бежать, уже и не замечаешь, как при быстрой ходьбе едва ли не срываешься на бег. Эмма идет быстро и уверенно, не особенно заботясь о комфорте своего спутника и игнорируя его едкий комментарий. Пай-девочку, в свое время, с кем только не видели, да и само определение по меньшей мере ошибочно. Пай-девочки не угоняют машины, не воруют в супермаркетах, их не сажают в тюрьмы и они не бросают своих детей. Врожденное чувство справедливости никогда не мешало ей идти против собственной совести, и ей действительно есть, о чем жалеть. Всего один шаг - не отказаться от сына, и она никогда не попала бы в Сторибрук. Поглощенная своими мыслями, она почти забывает про добровольно и молчаливо шествующего за ней пирата. Вспоминает, когда наручники стесняют ее движения в процессе открывания дверей.

- В этом городе демоны не нуждаются в приглашении, - бормочет ответ на его предположения касательно погрома. Вдаваться в подробности она все равно не собирается, да и сама Эмма понятия не имеет, что тут вообще происходило, а Реджина вряд ли захочет беседовать с ней на эту тему, впрочем, как и на любую другую. Чтобы привести кабинет в порядок, помимо уборки понадобится еще помощь мастера. Остается надеяться, что в свете последних событий госпожа мэр выделит на это соответствующие средства.

- Подумать только, какая забота, - замечает с ироничной усмешкой. Возможно, не следовало бы позволять добавлять ей в чашку ром, ну или хотя бы возмутиться, но Свон промолчала, решив, что эти чисто символические пара капель ни к чему криминальному не приведут. И все-таки, дожидается, когда гость первый сделает глоток, прежде чем приступить к употреблению своего "коктейля". К слову, горячий чай с ромом - редкая гадость, и женщина слегка морщится, убирая чашку от губ. Когда он начинает говорить, Эмма внимательно следит за его лицом. Если он лжет, она это распознает. Конечно, пытать его и выбивать правду она не станет, но и время тратить на бессмысленное общение тоже не будет. По спине пробегают мурашки, как реакция на слова Киллиана о мести. Его голос звучит достаточно серьезно, а лицо подтверждает правдивость каждого слова. Слово "месть" способно вызвать нервную дрожь, пожалуй, у каждого в этом городе, за исключением двух человек, к одному из которых, по слухам, и направлялся задержанный пират. Кому и за что ему мстить? За отрубленную руку? Глупо ради этого прибывать в Сторибрук за помощью к Темному магу, чья цена, как правило, гораздо выше истинной стоимости оказанной услуги. Свон отвлекается от этих мыслей, когда Крюк вновь приближается к ней вплотную, но теперь отступать уже некуда, а пистолет она оставила на столе. Женщина невольно напрягается, не зная, к чему готовиться на этот раз. Но он лишь касается пальцами  ее волос, заботливо убирая их за ухо. Эмма резко перехватывает его руку у своего лица, бросая на нее лишь мимолетный взгляд, который невольно задерживает на внутренней стороне предплечья.

- Мила... - задумчиво произносит вслух, игнорируя его вопросы и предположения касательно ее причастности к этому миру. - А вот и повод для мести, - произносит скорее для себя, как будто бы и забыв, что обладатель татуировки сейчас находится в одной комнате с шерифом. - Что с ней случилось? - выпустив из пальцев запястье, поднимает на него взгляд, с любопытством всматриваясь в его голубые глаза. Похоже, этот человек гораздо глубже, чем сам хочет казаться.

Эмма никогда не была тонким манипулятором, а ее методы не отличались изяществом. Да и кому было учить ее тактичности и деликатности? Она пробовала быть женственной, нежной и чувственной, но ни к чему хорошему это не привело. Теперь она научилась быть сильной, самостоятельной и решительной. Довольно часто проблемы приходилось решать не женским обаянием, а физической силой. Откуда тут взяться тонким психологическим ходам? Свон наблюдает, какой эффект произвела своей резкостью и бестактностью. И все же, один явно положительный момент в этом есть - теперь мистер Джонс не будет распускать руки в фривольных жестах. Похоже, он действительно любил девушку, имя которой вытатуировано у него на руке. Разбитое сердце рано или поздно вновь собирается по осколкам и со временем даже начинает биться, но пускает в кровь защитную реакцию, не позволяющую новому чувству проникнуть снова. Его защитную реакцию Свон уже успела оценить. Теперь же, когда его напускная веселость спала, он больше не флиртует и не изображает отпетого негодяя, его голос звучит уязвленно. Он явно не хочет развивать эту тему, но Эмма уже заинтригована. Множество вопросов в ее голове не дают ей покоя. Пытаясь унять разбушевавшиеся мысли, включает логику и пытается говорить более осторожно:

- Если в прошлом, то кому и за что ты собираешься мстить? - задает вопрос, который едва ли удостоится ответа. Скрещивает руки на груди, смотрит на него, пытаясь поймать взгляд, который еще совсем недавно настойчиво исследовал ее лицо. Понимая, что у него нет ни единой причины ей доверять, Свон глубоко вздыхает, вновь проклиная свою привычку спасать всех и вся от всего. - Послушай, я могу попытаться тебе помочь... - понимая, что фраза звучит довольно неоднозначно, спешит сразу добавить, хоть и чуть тише: во всяком случае, глупостей не наделать... - в общем-то, это, пожалуй, единственное, чем она может ему помочь, вернее, попытаться. Свон надеется, что посыл понял, и пират верно истолкует ее слова, не решив, что нашел союзника в своей миссии. - Зачем тебе понадобился Румпельштильцхен? Ты же шел к нему, верно? - Эмма прекрасно знает, зачем обычно ищут встречи с мистером Голдом. Насколько она успела понять, его авторитет имеет место как в городе, так и в сказочном мире. Да и какие могут быть вопросы, когда его побаивается даже Реджина, именуемая Злой Королевой. Свон поверила в магию недавно, но уже успела убедиться, у любого волшебства есть цена. Так какую же цену готов заплатить он?

Отредактировано Emma Swan (2014-08-03 01:03:07)

В свое время каждому приходилось ошибаться в людях. Первое впечатление зачастую бывает обманчиво, потому что тот, кто его производит, как правило, слишком старается. И в этом нет ничего неправильного, это свойственно любому человеку, в зависимости от поставленной цели. В первые минуты общения люди невольно играют какие-то роли, у каждого своя броня. Реальность настолько жестока, что никто не может позволить себе открыться сразу, а кто позволяет, зачастую в скором времени жалеет о своем легкомыслии. Эмма научена горьким опытом сполна. Она долго присматривается, прежде чем позволить кому-то сделать шаг по направлению к себе. Что до мистера Джонса, то, видимо, ей удалось задеть какие-то болезненные струны его души, потому что он то и дело меняется как лакмусовая бумажка под воздействием соответствующих реагентов. То он изображает узко мыслящего нахала, то заботливого джентльмена, то сурового опасного типа, иногда в его глазах мелькают грусть и отчаяние. И Свон никак не может понять, кто же из этих людей настоящий Киллиан Джонс. Пока с ней вновь заговаривает первый вариант капитана, Эмма чуть отодвигает шарф на ладони, чтобы взглянуть на царапину, которая все еще печет под тонкой тканью. Кровь уже не идет, видимо, ром действительно прижег рану. Аккуратно вернув шарф в исходное положения, женщина поднимает глаза на пирата и едва не вздрагивает от его взгляда, такого холодного и колючего, каким он впервые смотрит на нее за этот вечер.

- А тебе, стало быть, терять нечего, - замечает скорее утвердительно, чем вопросительно, и все с той же долей сарказма в голосе. Похоже, подобная манера становится для них традиционной. Но следующие его слова заставляют Свон недоверчиво нахмуриться. Серьезно? Он хочет убить Румпельштильцхена? Эмма не так давно стала частью сказочного мира, но даже она прекрасно понимает, что это не месть, а форменное самоубийство, причем, довольно изощрённое. Достаточно вспомнить, как он совсем недавно пытался избавиться от Реджины... Она внимательно вглядывается в его лицо, но ее попытки выявить ложь оказываются тщетными. - Ты серьезно? - спрашивает, хоть и сама знает ответ на свой вопрос, поэтому не дожидается его. - Как ты вообще себе это представляешь? Он же убьет тебя, даже царапины на нем оставить не успеешь. Если жизнь не мила, есть куда более гуманные способы ее лишиться, - перечислять способы, впрочем, она не собирается, чтобы это не было воспринято как руководство к действию.

Похоже, ему совсем неинтересно ее мнение по этому поводу, да и кто она такая, чтобы его останавливать? В конце концов, взрослый мальчик, сам разберется, а Эмма сделала все, что могла. Во всяком случае, она предупредила. Она внимательно наблюдает за манипуляциями с крюком, уже почему-то не испытывая страха. Конечно, с точки зрения логики, стоило бы. Она отнимает у него драгоценное время, задерживая в своем участке, задает слишком много вопросов, и даже получает немало ответов - идеальная характеристика для потенциального трупа, но Свон привыкла доверяться интуиции, которая в данный момент не сигнализирует об опасности, впрочем, как и тихий хрипловатый голос пирата у самого ее лица. Эмма усмехается и проводит пальцами вверх по его груди, чуть подаваясь вперед и шепотом выдыхая ему в губы:

- Даже не мечтай, - пружинящим движением пальцев легко толкает его в грудь от себя. Быть может, на секунду фантазия нарисовала пару любопытных картин иной модели поведения, но сейчас Эмме не нужны лишние сложности. 

Отредактировано Emma Swan (2014-08-03 21:18:56)

Обычно ее допросы проходят иначе, для этого есть специально оборудованная комната, методики последовательности вопросов, психологические уловки - и Эмма всем этим могла воспользоваться, но едва ли это дало бы хоть что-то, кроме саркастической усмешки оппонента. Проведя же неофициальную "беседу" с элементами сексуальных домогательств со стороны собеседника, она узнала хоть что-то. Впрочем, его своеобразный пошлый флирт хоть и имел место, но был именно флиртом. Не считая той сцены, когда пират сбил ее с ног в целях, как ему, видимо, казалось, самообороны, никаких прямых тактильных действий он не проявлял, ожидая их от Эммы. Вот и выходит, что вроде бы пошлит и пристает,  а предъявить ему нечего. Когда она отталкивает его от себя, он легко поддается, не пытаясь настоять на своем варианте их совместного времяпрепровождения. Если бы дверь камеры не была снесена с петель, то она бы сейчас не пустовала, но, к сожалению, шериф теперь даже не располагает возможностью адекватного ареста.

Говорить о себе ей совсем не хочется, но, чтобы узнать хоть что-то еще о пришельце, видимо, придется. То, что пират ее заинтересовал, очевидно даже для него самого. Но Эмма и не собирается скрывать своего интереса, тем более, эта информация ей важна скорее для расширения кругозора. Знакомиться с ним близко в ее планы не входит, ему все равно недолго жить осталось, а тут такая исключительная возможность, изучить его как редкого зверька. Свон закусывает нижнюю губу, дослушивая своеобразный комплимент до конца и не совсем понимая суть окончания фразы:

- И какой же у моих мыслей ход? - спрашивает, поднимая на него взгляд и поздно понимая, что это прозвучало несколько кокетливо. Дабы избежать неловких ситуаций и возобновления двусмысленных намеков, Эмма обходит стол и поднимает с пола степлер и еще какую-то рассыпанную канцелярскую мелочь. Пират задает свой первый вопрос, и женщина несколько секунд задумчиво разглядывает поднятый органайзер. Она сосредоточенно думает о том, может ли  требуемая гостем откровенность навредить Генри. Рассудив, что это маловероятно, все-таки решается. - Я была там со своим сыном, - отвечает коротко, вдруг подумав, что это может быть на руку. Ведь, как правило, существование ребенка обычно предполагает и наличие отца. - Это он открыл портал, - добавляет, кидая ежедневник на стол и поднимая все новые предметы. - Теперь моя очередь, - раз уж они решили поиграть в игру "откровенность за откровенность", стало быть, она должна подразумевать какую-то очередность, иначе неинтересно. Над вопросом думать долго не пришлось, один вертится у нее в голове весь вечер. - И все же, почему Роджер? - бросив уборку, опирается ладонями в стол, игнорируя ноющую боль в одной из них, и внимательно смотрит на пирата.

Отредактировано Emma Swan (2014-08-04 19:49:10)

- Ты меня с кем-то путаешь, - отвечает, недоверчиво изогнув бровь. И когда это она успела проявить хоть пародию на сексуальность? Впрочем, вероятно, он имеет ввиду ее манеру отказа. Что ж, разочаровывать его она не будет. Если он видит какие-то знаки там, где их нет, то это его проблемы. Если она начнет оправдываться, можно будет подумать, что ей не все равно. Эмма ощущает на себе пристальный взгляд мужчины почти физически, он разглядывает ее прямо, без стеснения, не отводя глаза, когда она оборачивается к нему. Как будто бы специально дразнит и раздражает. Она узнает этот взгляд, которым на нее давно уже никто не смотрел. В нем действительно читается неподдельный интерес, быть может, с весьма неоднозначным подтекстом, но он ведь не только опускает пошлые шуточки, но и не стесняется задавать вопросы, причем, довольно серьезные.

Неожиданная попытка помочь в наведении порядка, приятно удивляет шерифа. Что ж, если он починит дверцу тумбочки, можно будет даже посчитать за отработку и отпустить на верную гибель. От этой мысли даже немного печально становится, Эмма в принципе не способна никому желать смерти. Хотя, если дело будет касаться безопасности ее ребенка, она и не вспомнит об этих своих принципах. Но рядом с ней сейчас человек, который всерьез собирается бросить вызов Румпельштильцхену. И едва ли дело в изувеченной левой руке. Что-то подсказывает Эмме, что разгадка кроется как раз в правом предплечье мужчины, на котором вытатуировано женское имя. В способностях Темного мага разрушать жизни сомневаться не приходится. Так что же он сотворил с жизнью капитана? Но к этому вопросу она предпочитает подбираться постепенно, как хищник ступая на мягких лапах. Его голос отвлекает Свон от уборки и она поворачивается к нему и подходит к столу. После того, как он наполнил чашки, берет из его рук бутылку толстого стекла.

- Нет, - произносит в задумчивости, прикидывая, откуда в ее кабинете могла взяться выпивка, - скорее всего... - она невольно спотыкается о продолжение фразы. Память возвращает ее в тот вечер, когда Грем погиб буквально у нее на руках. Сейчас она вдруг понимает, как и по чьей вине это произошло, и в горле встает неприятный комок. Но она делает над собой усилие,отгоняя прочь назойливые мысли и продолжает начатую фразу, - скорее всего осталось со времен прошлого шерифа, - не желая развивать эту тему, делает немаленький глоток из предложенной чашки. Жидкость обжигает горло, пары спирта ударяют в нос, а на глазах выступают слезы. Эмма морщится и ставит чашку с остатками в ней виски на стол. Постепенно где-то внутри разливается приятное тепло, ей становится легче, и она сама удивляется тому, что ей довольно легко говорить о своём сыне, и она не чувствует, что произносит то, о чем будет потом жалеть, и алкоголь тут ни при чем, он еще не успел добраться до мозга. Свон дожидается ответа на свой вопрос, но не считает себя полностью удовлетворённой им. И все же, продолжать этот явно неприятный пирату разговор не планирует. Вполне логично предположить, что эта история трагична, и корабль, вероятнее всего, назван в честь брата Киллиана посмертно. Что ж, по правилам игры его очередь задавать вопросы. И он без стеснения пытается залезть с башмаками в душу. Свон думает недолго перед ответом. - Он был уверен, что поступает правильно, и что так будет лучше для меня, - ничего нового не придумывает, фактически цитируя слова Нила, сказанные ей пару дней назад в больнице. Сложно сказать, что он ожидал такого ответа, но сам факт, что статус матери-одиночки у нее на лбу написан, не очень то воодушевляет. - Ты всегда был пиратом? - задает вопрос, с которого следовало бы, пожалуй, начать. Пиратами рождаются или становятся? Эмма подносит чашку к губам, ожидая ответа, и смотрит в его синие глаза. Либо он действительно пока откровенен с шерифом, либо перед ней самый искусный лжец, какого она когда-либо видела.

Отредактировано Emma Swan (2014-08-05 01:20:08)

Спиртное призвано расслаблять и раскрепощать.  Внешне капитан выглядит более чем раскрепощенным, но так ли это на самом деле? Эмма, привыкшая к одиночеству всегда с трудом преодолевала некий барьер, не позволяющий ей раскрыться, быть откровенной и искренней. Всегда какие-то уловки, недосказанности, она не любит говорить о себе и ей тяжело дается этот процесс. Будь ее воля, она бы всю жизнь свою опечатала, не позволив никому проникнуть достаточно глубоко к ней в душу, чтобы причинить боль. Алкоголь, если и не разрушает этот барьер, то услужливо подставляет лестницу любопытному собеседнику. Главное, лишь не полениться на нее взобраться, а капитан Крюк явно не из ленивых. Произнеся миллион раз повторенную про себя фразу, Свон с новой силой осознает всю ее нелепость. Очевидно, это улавливает не только она, но и очередной ее слушатель. Вопреки правилам, их игры Эмма отвечает на поставленный вопрос сразу. В конце концов, кто-то совсем недавно назвался человеком чести.

- Я сама уже не знаю, чему верить, - качает головой, опуская взгляд в стол, но снова поднимая его на пирата. - Еще год назад я точно знала, кто я, что у меня за спиной и что ждет меня завтра, но теперь... У меня есть все, о чем я могла мечтать когда-то, но я совершенно не знаю, что мне с этим делать, и даже не уверена, что сейчас мне это нужно, - ее взгляд рассеян, она как будто бы смотрит сквозь мужчину, говоря все это, но потом фокусируется на его лице, как будто бы очнувшись, и  вдруг осознает весь ужас своих слов. Она фактически призналась, что ей не нужны ее родители, хотя это не так, ну или не совсем так... Она любит их обоих, но по-своему, и ей чужда ее роль в их счастливом союзе. - Я не должна была этого говорить, - быстро поправляет себя, не осознавая, что для Киллиана ее монолог - не больше, чем абстрактная чушь. Он даже не знает, кого и что она имеет ввиду. - Забудь, так что с твоим пиратством? Ты всегда им был? - быстро переводит тему опять на него, лишь бы не развивать эту. Она не хочет думать о своей обиде, о том, что так и не может их так до конца простить и принять, потому что тогда придется всерьез задуматься о своей роли в жизни Генри...

Он отвечает на ее вопрос сначала кратко, но после небольшой паузы пускается в повествование. Эмма наблюдает за его мимикой уже по привычке, его речь плавна и собрана, Генри понравился бы стиль его рассказа, ее сын любит сказки. Но эта сказка оказывается печальной и весьма прозаичной. Эмме не надо большего количества информации, чтобы сложить весь паззл целиком. Сама того не понимая, она, похоже, сорвала с него ту маску, за которой он так усердно прячется. Свон смотрит на него уже иначе, сочувственно поджимает губы, но ничего не говорит, все и так понятно: если предположить, что он сказал все как есть, то они с братом могли не сообщать королю о том, что нашли тот самый цветок, и дальше сохраняли бы свой офицерский чин. Но, видимо, проклятое растение унесло одну из жизней, а именно, ту, чьим именем назван корабль капитана. Эмма берет со стола бутылку и молча поднимает на уровень глаз, смотря при этом в лицо капитана, перед тем, как сделать глоток прямо с горла. Снова морщится, возвращая виски на стол. В комнате кажется безумно жарко, несмотря на выбитое стекло под потолком. Шериф стягивает с себя красную кожаную куртку и разрывает затянувшееся поминальное молчание:

-  Чья очередь задавать вопросы? - ситуация двоякая, и это уже не столько допрос, сколько разговор по душам. Эмма не видит в этом ничего криминального, учитывая ярое желание арестованного встретиться с мистером Голдом. Кстати, это довольно любопытная тема, но, рассудив, что он еще не достаточно пьян, решает повременить, предоставляя ему право задавать следующий вопрос.

Если бы он только промолчал, если бы он продолжил их «игру» в ином направлении… но он вцепился в ее слова, сказанные как будто бы в бреду, под действием алкоголя и пережитых эмоций. Последние дня три были для нее сущим адом, и сейчас этот ад лишь разгорается еще ярче обжигающим пламенем. Крюк, должно быть, думает, что видит ее насквозь, что черпает весь свой монолог из глубины ее глаз, но это не так. Странно, но пирату Эмма, похоже, представляется едва ли не ангелом, он рисует перед собой совсем уж неестественный образ девушки, которой она никогда не была. Джонс говорит о любви, опасная тема. И она хочет лишь одного, чтобы он замолчал, но не в силах его прервать, слушает дальше. Память предательски возвращает ее в тот день, когда она сидела на тюремных нарах и с отчаянием разглядывала положительный тест. Что она тогда думала о Ниле и мотивах его поступков, не зная ничего ни про свое сказочное прошлое, ни про мистическое будущее? Что он воспользовался ей, предал и сбежал. И что она думает о нем сейчас, когда ей известны ответы? Примерно то же самое. Она пытается уже десять лет, но не может. Не может найти ему оправдания, не может придумать ни единого достойного повода. Даже сказки и магия не могут этому поспособствовать, даже его появление в Сторибруке рядом с ее больничной койкой, даже этот чертов поцелуй, неизвестно каким образом поспособствовавший ее пробуждению. Все это накапывается внутри как снежный ком, но лицо никак не изменяется под воздействием бушующих эмоций. Не в силах произнести ни слова, Свон молча наблюдает за его действиями, слушая слова, которые, вопреки явному желанию мужчины утешить и успокоить ее, напротив, терзают и рвут душу.

Но любовь – не единственная больная тема, которую он решительно затрагивает. При следующих словах Эмма вздрагивает и смотрит на него растерянно, как будто он только что отобрал у нее что-то ценное, дорогое, но невероятно хрупкое и небрежно жонглирует этой вещицей. Буря в душе нарастает, рискуя найти выход прямо здесь и сейчас. Но это еще не предел. Она уже не отступает, когда он подходит совсем близко, не перехватывает его руку, когда его ладонь ложится на ее лицо, пальцы мягко касаются мочки уха, а голубые глаза смотрят с вниманием и сосредоточенностью. Где-то там глубоко в бушующем океане чувств она понимает, что он говорит все это с совсем другими целями, он делает это не из злорадства, не для того чтобы сломить ее, а лишь по незнанию, но его рассуждения о Генри служат последней каплей, выпускающей из берегов сдерживаемый бурный поток. Накрывая своей ладонью его руку, она мягко, но настойчиво убирает ее со своего лица.

- Не пытайся делать вид, что знаешь меня, – сама удивляется спокойствию своего тона, хоть в какой-то момент ее голос и дрогнул. Нельзя вымещать на нем злость, которая копилась годами, уж кто-кто, а незнакомец меньше всех повинен в ее бедах. Опускает взгляд, чтобы скрыть накапливающуюся соленую влагу в глазах и улыбается, глядя куда-то в пол. – Я не святая, Крюк, и ты ошибся. У меня есть родители, и они оба живы, зато вот я… – спотыкается, не зная, стоит ли продолжать, решает, что не стоит, но продолжает, - я отказалась от своего сына, когда он родился, и десять лет его воспитывала другая женщина. А знаешь, почему? –смотрит на него теперь с явным вызовом, чувствуя, как по левой щеке скатывается одинокая капля, оставляя за собой влажную дорожку. – Потому что тогда я думала, что так будет лучше для него. – Разрушает его теорию и свое табу. Она не хотела этого говорить, очень много из сказанного стоило умолчать, и глупо сваливать вину на алкоголь. Это вообще глупо винить кого-то в своих ошибках и промахах. Силы, которыми она сдерживает истерику постепенно сходят на нет. Чтобы не разрыдаться, Свон берет со стола чашку, куда пират минутой ранее плеснул немного алкоголя, опрокидывает в себя ее содержимое и снова морщится. Острый крепкий вкус напитка многолетней выдержки отвлекает, заставляет сосредоточиться на других не очень приятных ощущений. Поставив чашку на стол, Свон несколько секунд задумчиво рассматривает сколотый угол лакированного стола. Она вспоминает тот день, когда к ней пришел Генри. Он не испытывал ни обиды, ни злости по отношению к ней, с чистым сердцем он дал непутевой матери второй шанс, шанс стать частью его жизни, хоть и с опозданием на десять лет, шанс, которого она не заслуживала. Пару дней назад Нил пришел к ней с точно такой же просьбой. – Как думаешь, – она вновь поднимает взгляд на капитана, но в глазах уже не стоят слезы. Она не чувствует опьянения, хотя знает, что уже пьяна. – Каждый заслуживает право на второй шанс?

Он не внимает ее замечанию и все равно пытается угадать, что у нее за спиной. Эмма понимает, что буквально гуляет по лезвию, кто ж знает, как он может воспользоваться той информацией, которую уже услышал. Быть может, она уже выболтала что-то опасное для самой себя. Впрочем, он знает о Генри, а это уже самый мощный рычаг воздействия не только на Спасительницу, но и на саму Злую Королеву. Капитан делает свое предположение по поводу ее родителей, на что Эмма лишь вновь опускает взгляд, как будто бы он может прочитать мысль, скользнувшую у нее в глазах. Но, заговаривая, она вновь смотрит на собеседника:

- Они оставили меня, чтобы благородно спасти королевство и свой народ, чтобы я разрушила проклятие, - поджав губы, следит за его реакцией. Едва ли хоть кто-то в их мирах не знает историю Белоснежки и Злой Королевы. Эмме до сих пор не понять такой концентрации благородства, но, что было, то было.  - Что я и сделала, - выдыхает в завершение своего рассказа и вновь берет чашку со стола, но на этот раз уже не свою, так как в порыве эмоций ее она осушила в один глоток. На этот раз, Свон возвращает посуду на стол, лишь слегка пригубив горячительного напитка, и подвигает чашку ближе к капитану. Она чувствует, как пылают ее щеки, догадывается, как лихорадочно блестят ее глаза и решает, что свою норму алкоголя она сегодня уже выпила.

Пока пират делится своими мыслями касательно второго шанса, Эмма, уставшая стоять на одном месте, решается прогуляться по кабинету, все же внимательно слушая точку зрения мужчины. Аккуратно переступает те немногочисленные предметы, которые еще остались на полу, уже не предпринимая попыток их поднять. Насчет Генри все понятно, если Киллиан еще не встречал на своем пути святых и считает, что с ними скучно, он просто еще не знаком с ее сыном. Впрочем, становиться посредником подобного знакомства Свон не собирается. Вот версия о Ниле на секунду всколыхнула дух противоречия. Да, Кэссиди не знал, что его девушка беременна, когда подводил ее под суд, но если бы знал, забрал бы он Генри? Этого уже не проверишь, да и рассуждать на эту тему значит снова погрузиться с головой в несбыточные мечты о прошлом.

- В тебе умер психолог, - замечает, оборачиваясь к нему с легкой улыбкой. Никак иначе не комментирует его слова. Мнение капитана касательно ее бывшего Эмме предельно ясно, и вставать на защиту человека, который когда-то отказался защитить ее, она не будет. Видимо, в ажиотаже, Джонс вновь задает вопрос о ее прошлом, но на этот раз Эмма перебивает его. - Нет-нет, сначала ты, - снова пересекает кабинет, все так же не спеша направляясь к мужчине. В том, что он вытряс из нее столько всего личного, есть свои плюсы, теперь она может попробовать потрясти его. - Румпельштильцхен, - называет сказочное имя мистера Голда, которое капитану явно привычнее. - Я хочу услышать эту историю, - наклоняет голову на бок, беззастенчиво глядя в его глаза. Сделав еще пару шагов по направлению к Киллиану, берет со стола бутылку и протягивает ему. - Откровенность за откровенность, дорогуша.

За все время пребывания в Сторибруке Эмме нередко приходилось наблюдать за реакцией околдованных жителей на имя "мистер Голд", в большинстве случаев это был страх, но, порой, и неподдельный ужас. Не было только равнодушных. Все жители боялись его, потому что были от него зависимы. Что до сказочных существ, населяющих город ныне, Свон готова спорить, каждый испытывает точно такие же ощущения. И все же, как тогда, так и сейчас, к нему то и дело обращаются за помощью, с ним заключают сделки, даже шериф пошла на это, спасая одну юную особу, Генри назвал ее Золушкой. Да, пожалуй, это она и была, и теперь Эмме не нужны подтверждения и доказательства, она научилась верить своему сыну. Но этот взгляд... От него внутри все съежилось, он выражает всепоглощающую ненависть, неугасаемый гнев, даже метающие молнии глаза Реджины не производили на Эмму такого впечатления, хотя мотивы у них схожие, и повод всегда один - любовь. Это чувство несет в себе столько разрушений, сколько не покроют все ее созидающие свойства. Люди понимают это, но все равно ждут ее, ищут, окунаются в головокружительный омут. Она сама некогда была околдована этим чувством. Интересно, если бы тогда что-то случилось с Нилом, она бы ринулась мстить за него любым обидчикам, невзирая на голос здравого смысла и чувство самосохранения? Эта мысль недолго ищет отклика - нет, у нее был бы стимул жить дальше, стимул, от которого она бы не отказалась. Страшно подумать, но, похоже, Эмма даже могла бы жалеть, что ничего подобного не произошло, но она даже не позволяет этой мысли закрепиться в ее сознании. Никто не заслуживает смерти, всегда есть другой выход.

Капитан заводит свой рассказ, и Эмма вся обращается в слух. Ее внимание целиком и полностью принадлежит человеку, стоящему перед ней, человеку, чья история больше напоминает грустную прозу сказочной жизни. Он не только был офицером королевского морского флота, он еще и был влюблен. Первое впечатление бывает обманчиво, особенно, когда его пытаются навеять специально. Сейчас же Свон может наблюдать чудесное преображение капитана Крюка. Настоящий Киллиан вызывает смешанные чувства волнения, сочувствия и желания помочь. Только вот месть, которой он так одержим, не решит ничьих проблем, доказано на опыте одной знакомой королевы. Но Эмма не смеет перебить его, даже не вставляет свое слово в те моменты, когда он останавливает свой рассказ, чтобы сделать глоток виски. То, что рассказывает ей Джонс весьма интригует, и женщина хочет дослушать эту историю до конца. Ей становится несколько неловко оттого, что ее как будто бы посвящают в некое таинство. Едва ли он кричит о своём прошлом на каждом шагу. Но почему он доверяет это шерифу? Более того, женщине, которая призвана спасать всех, кто нуждается в помощи? К этому ее приучили Генри и врожденное чувство справедливости. Эмма так и не произносит ни слова даже когда он завершает свой рассказ. Она пытается разобраться в мыслях, вопросах и ответах, хаотично витающих в опьяненном сознании, пытаясь уловить за хвост что-то важное. В этом рассказе есть что-то, что она упустила, только вот Свон никак не может понять, что именно. Вздрагивает, когда пират спрашивает ее мнения:

- Месть это не выход, так ты все равно ее не вернешь.. - не подбирая слова, выдает то, что думает в данный момент, и тут же пытается исправиться, кивая в сторону крюка. - Руку, - и пусть они оба сейчас знают, что речь идет не о руке, Эмма не хочет топтать его и без того потасканную душу. В данной ситуации, как и в любой ситуации, есть несколько сторон, и каждый видит все по-своему. Из рассказа пирата сложно понять, кто именно и в какой момент поступил неправильно. Свон забирает из его рук бутылку и возвращает ее на стол. Напиваться в хлам не стоит ни ей, ни ему. Она тяжело вздыхает, вновь заглядывая в его глаза. - И как ты собираешься это сделать? Он же живого места на тебе не оставит... - задает вопрос точно так же как и он, в порыве любопытства, но тут же реабилитируется. - Ах да, чуть не забыла, извини... Мне было восемнадцать, я родила Генри в тюрьме, и Нил не знал, что я жду от него ребенка, - отвечает на поставленный ранее вопрос и одновременно снова разрывая его шаблон о втором шансе. О том, что она росла без родителей, и идти ей с младенцем было некуда, он, наверняка и сам догадается. Из нее не такой хороший рассказчик, так как некому было прочитать ей сказку в детстве перед сном, но ему придется ей это простить.

Эмма сама не понимает, почему вдруг вознамерилась уговаривать его отступиться от своих планов. В сознании что-то не вяжется, как минимум, возраст капитана, который минимум тридцать лет прождал воплощения своего плана, ведь мистер Голд спокойно жил себе в Сторибруке двадцать восемь лет, и никто никогда не видел здесь ни его супругу, ни сына. О последнем Свон что-то слышала, а вот про жену узнает впервые. Что ж, в маленьких городах сплетни распространяются быстро, и, рано или поздно, кто-нибудь поведал бы шерифу историю Румпельштильцхена, правда, вероятно, в куда более извращенной форме. Быть может, глупо, но пирату она верит. Как верит в то, что он действительно был влюблен в ту самую женщину. В этой истории каждый участник в определенный момент мог поступить правильно, но никто из них троих даже не попытался. Страшно наблюдать, во что это превратилось. Свон не рассчитывала, что он настолько пьян, чтобы выболтать все секреты и всю стратегию незнакомке, чье имя он узнал всего несколько часов назад. Поэтому лаконичности его ответа она не удивляется, лишь пожимая плечами. Глупо спрашивать что-либо еще, он и так предоставил слишком много информации, которая Эмме вряд ли когда-либо пригодится, но довольно личной и сокровенной для него. Когда не знаешь человека лично, не общался, не пересекался, ты равнодушен к его судьбе, тебе безразличен его мир. Но стоит узнать  немного, самую малость, хотя бы имя, и все меняется. Ведь куда сложнее мириться с гибелью мира, которому кто-то когда-то дал имя. Сейчас Свон знает о нем более, чем достаточно, чтобы попытаться помешать ему совершить задуманное. Впрочем, возобновлять эту шарманку сейчас она не собирается, временно соскакивая с этой темы не без помощи капитана.

- Куда же без нее? - отвечает с какой-то нервной усмешкой, старательно разгоняя всплывающие стихийно в памяти фрагменты из "прошлой жизни". Нет, нельзя позволять себе об этом думать, особенно сейчас, особенно, когда все только начало налаживаться. В общем-то, и давать более развернутый ответ Свон не будет, хватается за последнюю фразу как за спасательный круг. - Из нас двоих преступник сейчас ты, - парирует, всеми силами возвращая эту беседу из далекого болезненного прошлого в настоящее, в рамки этого кабинета. Теперь остается надеяться, что они оба удовлетворили свое любопытство, и в интересах каждого уйти подальше от глубоко личных тем.