Реджина перестала чувствовать время. Если в этом обделенном мире все-таки существовала магия, то это была она. Волшебство, стирающее границы между двумя людьми настолько, что их более просто не существовало порознь. В единый краткий миг он властно заполнил собой все пустоты в ее жизни. Кусочек мозаики, вставший на место единственно возможным способом… Образ маячил где-то на краю сознания, явившись оттуда, где королева впервые заглянула в глаза бродяги со странным именем…
Его ладони безостановочно скользили по ее телу, губы были мягкими и горячими, она тянулась к ним и, находя, забывала дышать, а потом хватала воздух открытым ртом, вцепившись в него с отчаяньем утопающего. Он был музыкантом ее тела, и играл на нем умело и вдохновенно, заставляя звучать, как никогда до этого – сперва глубоко, тихо и нежно, затем остро и пронзительно, а потом все струны в ее теле натянулись и лопнули, сворачиваясь ослепительными золотыми спиралями и она услышала свой крик – короткий и победный, а потом, уткнувшись в его влажное плечо, поняла, что щеки ее мокры от слез.
Наверное теперь стоило торопиться, спешно хватать одежду, прибирать учиненный беспорядок… Но она лежала не шевелясь, переполненная им и собственными ощущениями, пытаясь справиться с внезапно обрушившимся страхом и пониманием того, что дороги назад уже нет и не будет никогда.

Сердце возвращало привычный ритм, а стрелки издевательски мчались по циферблату, перевалив уже за четыре. Как бы ни хотелось Реджине приходить в себя постепенно, шаг за шагом, все так же прижимаясь к теплому плечу и оставляя на нем легкие едва ощутимые поцелуи, реальность грубо требовала действий.
Рихард… Она по кошачьи потерлась о его бок, успев уже во второй раз заметить покрывающие спину рубцы шрамов. Откуда? Пока лучше не спрашивать. Потом, все потом, когда у нее будет ключ…
Она смотрела на Рихарда, и губы сами собой расползались в глупейшей счастливой улыбке. Что говорят после всего? Спасибо? Люблю?  Она так давно не чувствовала и не говорила ничего подобного, что даже не старалась подогнать свое поведение под какой-то канон. Зачем? Она погладила его по волосам. И это было здорово, иметь право протянуть руку и погладить по волосам своего мужчину. И чтобы он вот так улыбнулся в ответ…
- Мы должны торопиться… - Реджина обвела взглядом окружающее пространство: одежда разбросанная самым замысловатым образом, поднос с немытыми чашками и остывшим чайником, такого в ее доме не случалось. Но забавно, сейчас это ее ничуть не раздражало… Наоборот, то, что они, как нашкодившие дети, должны были заметать следы своего «преступления», упрощало общение после всего случившегося. Чувствовала она себя вполне сносно, не сравнить с утренним состоянием. Любовь не только заклятия разрушает, она еще и простуду лечит замечательно…
- Как думаете, Рихард, - Реджина придвинулась чуть ближе, - То, что произошло, можно считать достаточным поводом, чтобы перейти на  «ты»?
Она негромко засмеялась и, с наслаждением потягиваясь, поднялась с дивана. Работа, проблемы, ФБР, расследования, ответственность  – завтра, все завтра, сегодня она хочет быть не мэром, не королевой, не колдуньей, а просто женщиной. Которая не смотря ни на что, все таки сумела позволить себе хоть немного счастья.

Он поцеловал ей руку и улыбнулся, знакомо приподнимая уголки губ и щуря кошачьи-зеленые глаза.
- А вот сейчас ты просто вылитый Крысолов, - Реджина взяла с пола рубашку Рихарда, кое-как расправила, впрочем без особого успеха, и пояснила, - Я про кота. Он выглядит примерно так же, если его угостить чем-то вкусным…
Как будто он мог подумать, что она сравнивает его с Гамельнским музыкантом…
Вчера она впервые четко поняла – контроль над происходящим утерян напрочь, а сегодняшние события только усилили это ощущение. Но не мог ли сам Раттен быть марионеткой в руках неведомой силы, надумавшей расшатать ее и без того не слишком устойчивый трон? И неслучайно попасть к ней под колеса… Реджина с силой провела рукой по лицу и взялась за поднос. Да у нее никак паранойя? Она мотнула головой, отгоняя дурацкие мысли:
- Нет, не надо в аптеку бегать… Потом вернешься, а Генри уже дома, не хочется объяснять ничего…  Аспирин у меня есть, все равно простуда хоть так, хоть так за семь дней проходит. А обморок скорее всего совсем по другой причине приключился, - она в задумчивости пожала плечами, - Нервничать меньше надо было. Просто в последние дни столько всего навалилось... Ощущение, будто под асфальтовый каток затягивает. Но сейчас уже все в норме, - спохватилась она. Зачем посвящать его в проблемы, о которых все равно пока нет никакой возможности рассказать правду? Реджина улыбнулась, - Ты оказался лучшей терапией… Честно.
Комната постепенно приобретала первозданную чистоту. Посуда в кухне, вещи убраны, аккуратно сложенный плед накрыт подушкой… Уже полностью одетая, она накинула на плечи легкую куртку и взяла Рихарда за руку. Странно, но даже такой простой и естественный жест дался ей не без труда… Но ведь всему можно научиться. Она упрямо тряхнула волосами и крепко прижалась к нему, вдыхая знакомый запах и жмурясь от удовольствия:
- Пойдем. Я провожу тебя, ладно?

Субботний день для мальчика начался с хороших мыслей и теплых солнечных лучей, медленно ползущих по кровати. В ту минуту Генри открыл глаза и радостно потянулся, - впереди был хороший день и экскурсия в лес с классом и Мэрри-Маргарет. Уроки пролетели почти незаметно, погода радовала, солнышко пригревало и лес радушно шумел листвой приветствую шумную детвору и их улыбчивую учительницу.
"Как же хорошо", - думал Генри, блуждая по Заколдованному Лесу, - "Интересно, а когда заклятие спадет - лес останется таким же или тоже изменится?!". Такие моменты часто хочется остановить и остаться в них. Но расслабляться рано, Эмма все еще не верит в заклятие, и хотя с ее приездом начались перемены к лучшему, до развязки еще похоже далеко.
День шел своим чередом и вот, закинув на плече любимый рюкзак с тяжелыми учебниками, мальчик уже подходил к своему дому. Завернув, первое что он увидел - это стоящая на пороге Злая Королева, претворявшаяся в этом мире его мамой. Она стояла в объятиях какого-то высокого темноволосого мужчины. Его силуэт показался слегка знакомым, но Генри настолько был удивлен увиденному, что отмел эту мысль.
Продолжая думать о странности происходящего он не заметил как вошел во двор и остановился.
- Мама, что происходит?

Отредактировано Henry Mills (2012-10-10 22:43:24)

Хлопнув дверью, Генри скрался в доме, и Реджина бессильно уткнулась лбом в плечо Рихарда. Но тут же одернула себя и заставила улыбнуться:
- Тебе спасибо… До встречи…
Он в последний раз коснулся губами ее губ и легко сбежал с крыльца. Без его рук сразу стало холодно. Ветер, которого, казалось, не было вовсе, рванул куртку и растрепал без того взлохмаченные волосы. Она молча смотрела ему вслед, обняв себя за плечи, и когда Рихард наконец обернулся, подняла руку и улыбнулась, чуть шевельнув пальцами.
- До встречи, - прошептала Реджина.  Постояв еще какое-то время, она глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнула и вошла в дом.
Ни в кухне, ни в ванной Генри не оказалось. Как обычно – закрылся в комнате и сердится. В этой картине не было совершенно ничего нового, но одно дело входить к сыну со спокойной уверенностью в собственной правоте, и совсем другое – чуять за собой вину, пусть даже трижды надуманную… На минуту она замерла у порога, прижав пальцы к губам, а потом осторожно толкнула дверь.
Так и есть – Генри на кровати, куртка и кроссовки в разных концах комнаты, рюкзак на полу…
- Сколько можно повторять…  - не глядя на сына, Реджина принялась собирать вещи, малодушно радуясь этой маленькой возможности отсрочить разговор. Но рано или поздно его все равно придется начать… Присев на кровать, она хотела обнять Генри за плечи, но заглянула в его лицо, и протянутая рука так и зависла в воздухе:
- Ну что с тобой? Ты расстроен?
Сын казался подавленным, и думать, что причиной всему – случившаяся десять минут назад встреча, было очень больно.
- Генри… - она осторожно коснулась его давно не стриженной макушки, - Пойдем со мной, я сделаю нам чаю… И, может, ты все-таки захочешь поговорить… Или спросить о чем-то… Я отвечу, обещаю…
Он буквально сжимался, застывал под ее прикосновениями. Она чувствовала это уже не в первый раз, но сейчас так хотелось, чтобы он улыбнулся и сказал свое совсем простое «все в порядке, мам». И тогда бы она сразу поверила, и, может, даже обняла бы его по-настоящему, а не глотала беспомощные слезы, которые никогда, никогда не должен увидеть ее маленький запутавшийся сын.

Поговорить? Реджина растерялась, не зная как подступиться к сыну. Удивительно, но как бы она не старалась, ни строгостью, ни мягким дружеским тоном ей не удавалось добиться от мальчика нормальной реакции. Сколько сил и времени она вложила в то, чтобы чужой брошенный   малыш почувствовал, поверил в то, что они настоящая семья… И стоило ей хоть немного расслабиться, как проклятая Белоснежка и тут умудрилась все испортить… Книга не просто перевернула весь мир Генри с ног на голову, она подтолкнула его к самой страшной ошибке… Реджина устало прикрыла глаза. Она бы многое отдала за то, чтобы Эмма покинула Строибрук, а еще лучше – не появлялась здесь вовсе…
- Я просто хотела поужинать в твоей компании, Генри, - сказала она, может чуть жестче, чем следовало. Раздражением и страх рвались наружу, но она понимала, что одно неосторожное слово, и Генри закроется в себе окончательно, - У нас в холодильнике мороженое… Мне, правда, нельзя сейчас, но я приготовлю тебе с сиропом и орехами, если захочешь…
Похоже было на то, что Генри решил отмолчаться, а затем, обсудив это с Эммой и Мэри Маргарет, сделать какие-то свои выводы. И это был худший вариант из возможных. Собираясь с духом, она снова погладила сына по плечу и наконец произнесла:
- Мне показалось, что тебя сильно расстроил визит мистера Раттена… Это правда? Или действительно просто показалось?

Реджина не ожидала, что он так взорвется.  Сидел, молчал, куксился и вдруг – мгновенная истерика… Но самым обидным было то, что  сына расстроил не мамин поцелуй с посторонним человеком, а только личность этого самого постороннего. Ему по-настоящему плевать, с кем она встречается, но не радует убийца в собственном доме. Генри узнал Крысолова. Что же делать? Не смотря на приоткрытое окно Реджине было душно, снова начала нудно побаливать голова. На мгновение прижав ладони к вискам, она вздохнула и снова посмотрела на сына.
- Ну-ка прекрати, - велела она. – Я прекрасно тебя слышу. И вижу, что ты расстроен…
Мягче, мягче, как говорит Арчи. А трудные дети, такие как Генри, требуют вдвойне осторожного обращения. Но кто бы знал, как же это на самом деле тяжело! Да и откуда черпать силы для бесконечного терпения, если любое твое слово все равно воспринимается в штыки, не зависимо от тона, которым оно было сказано…
- Сядь, - Реджина похлопала по кровати, - Сядь и успокойся. Ты спрашиваешь, зачем приходил мистер Раттен? Так вот, он приходил ко мне. Ненадолго. Поговорить.  Только вот непонятно, с чего ты вдруг на него так напустился…
Нет, ничего нового этот разговор не принесет. Если поначалу у нее еще оставалась надежда договориться с Генри, то сейчас тупик был очевиден. Так заканчивались практически все их беседы. И теперь ей предстояло, честно глядя в глаза сыну, битый час доказывать, что Крысолов не имеет никакого отношения к самому себе и в который раз мысленно проклинать Мэри Маргарет, подсунувшей ребенку ответы на вопросы, которых он мог бы никогда не задать…

Генри стоял, угрюмо глядя себе под ноги, даже не поворачиваясь в ее сторону, но Реджина видела, с каким напряженным вниманием мальчик ожидает ответа. Значит, не настолько все безнадежно, если он беспокоится и переживает, значит, по-прежнему считает ее мамой и, может, даже… любит. Под веками предательски защипало, но она только провела рукой по лицу и, боясь прикоснуться к сыну, чтобы снова что-нибудь не испортить, тихо сказала:
- Он приходил узнать, все ли у меня в порядке, и сказать, что сам нормально себя чувствует… Мистер Раттен вчера попал под мою машину. Ничего страшного, но приятного все равно мало, а я ужасно испугалась, - она слабо улыбнулась, - Похоже, все обошлось… К счастью.
Пугать Генри подробностями своего утреннего самочувствия она не стала. Ей уже лучше, и ладно. А вот объяснить поцелуй придется… С трудом, переступая через себя и свое нежелание оправдываться, но все-таки придется. Мать, какая бы она не была, в понимании ребенка безраздельно принадлежит ему одному. И  вдруг появляется кто-то третий, претендующий на ее любовь и внимание… Обычно детей посвящают в такие вопросы, когда все настолько серьезно, что перемен не избежать. А здесь – первое, можно сказать, свидание… Но уходить от ответа или доказывать, что это совсем ничего еще не означает, было бы, пожалуй, еще  хуже. Реджина посмотрела на свои сложенные на коленях руки.
- Знаешь, когда я была маленькой, моя мать говорила так: давай поговорим, как взрослые люди. Мне всегда казалось, что вот это самое «как» разделяет нас и подчеркивает, что никакая я не взрослая, а совсем наоборот... Это было обидно, - она никогда не говорила с Генри о своем детстве, боясь проговориться на какой-то мелочи, но сегодня годились любые средства, лишь бы только он не отвернулся от нее окончательно, - Но я давно признаю, что ты далеко не малыш, поэтому и стараюсь от тебя ничего не скрывать…
Вранье, конечно, но совсем без него с детьми не получается. Увы.
- Но и ты тоже должен постараться меня понять, хорошо? Мне нравится мистер Раттен, а ему нравлюсь я… - она заставила себя смотреть прямо в лицо Генри, чтобы он ясно видел, она не пытается увильнуть от ответа, - Пока еще рано делать какие-то выводы, и я сама не хочу забегать наперед… Но ты должен знать, что бы там между нами ни было, это никак, абсолютно никак не повлияет на мое к тебе отношение. Ты мой сын и это было и будет для меня самым важным… Понимаешь?
Не удержавшись, она все-таки взяла сына за руку, ожидая, что он тут же торопливо выдернет ладонь, даже не скрывая, как неприятно ему это прикосновение…