Прерванное телефонным звонком одиночество казалось бесконечным. Мишель ушла, тепло попрощавшись, и Реджина буквально с головой погрузилась в прохладное и горькое, как слишком крепкий зеленый чай, отчаяние. Нет, не зря эти слова так созвучны… Она пила его большими глотками, захлебывалась и понимала, что надолго ее не хватит. Она медленно ходила из угла в угол, замирала, обняв руками подушку, на диване, снова вставала и брела куда-то к стене, чтобы уткнуться в нее лбом и, постояв так с минуту, опять вернуться к дивану. Где-то наверху слышались шаги Генри, и Реджина молилась, чтобы ему не пришло в голову спуститься именно сейчас, когда у нее не хватит сил ни убедительно соврать, ни без слез объяснить, что случилось. Потому что не случилось ничего. Просто одна самонадеянная женщина решила поиграть в чувства и теперь расплачивается за свою глупость.
А потом резко и тревожно зазвонил телефон. Страшная новость окатила ее будто ледяной водой, очистив от всего лишнего затуманенное слезами и глупостями сознание. В две минуты она собралась и, крикнув Генри, чтобы не вздумал выходить из дому, бегом бросилась к машине. Вечер завертелся, как калейдоскоп – цветной и страшный. Такого в их городе еще не случалось. В зале для торжеств царил хаос.  Пострадавших давно увезли, но представить весь ужас случившегося было несложно. Повсюду были разбросаны стекла, обломки мебели, обрывки одежды и - еда… Она была везде: сыры, паштеты, размазанные по полу тарталетки с причудливыми цветными начинками, яркие и трогательные кусочки фруктов... А еще была кровь – пятна и большие липкие лужи. Острый насыщенный аромат этого сумасшедшего ассорти, смешанный с запахом дыма, тяжелым облаком нависал над местом трагедии. Реджина продержалась ровно столько, сколько потребовалось для беседы с шерифом и несколькими взволнованными законниками, а потом, извинившись, с достоинством направилась в дамскую комнату, где ее долго выворачивало над отвратительно-розовым унитазом.  Еще несколько минут пришлось стоять перед зеркалом, прикладывая к щекам смоченные в холодной воде ладони, чтобы прийти в себя и как можно скорее вернуться к людям и своим обязанностям. И вот тогда к плохим новостям присоединились еще худшие. Террорист обнаружил себя недалеко от места происшествия: геройски поведал о своем преступлении и застрелился на глазах у парочки изумленных свидетелей. Кое-кто даже сразу опознал парня, и его имя – Арчибальд Барнс – полчаса спустя было на устах всех ошеломленных жителей Сторибрука...
Уж чего-чего, а такого поворота Реджина точно не ожидала. Этот болван воспринял ее слова как руководство к действию и за каких-нибудь двое суток состряпал и претворил в жизнь совершенно немыслимый по своей жестокости план! Чем он думал, непонятно, но теперь оставалось только благодарить небеса за финальный выстрел, избавивший ее от возможных судебных разбирательств и лишних вопросов... О том, что в кровопролитии есть изрядная доля ее вины, мэр старалась не думать. Она сознательно отодвигала эту мысль подальше - как человек, отставляющий слишком горячую чашку, которую просто не сможет донести, не ожегшись. Потом станет легче, и она обязательно сможет обдумать и принять случившееся, сейчас же переживания были непозволительной роскошью – у крыльца топтались журналисты и простые горожане. Напряженно вглядываясь в лицо мэра, они нервно переговаривались и ждали. Она просто не могла их подвести. Не имела права. Открыто и серьезно глядя в объектив камеры, Реджина просила сохранять спокойствие, сочувствовала семьям погибших и раненных, обещала помощь потерпевшим и наказание виновным, заявляла, что порядок в городе будет восстановлен в самые краткие сроки, и сама почти верила в эти стройные гладкие фразы…
- Больше никаких вопросов, утром, все утром, - кое-как отмахнувшись от прессы, она забралась в машину и несколько минут просто сидела, приходя в себя и бездумно глядя, как в свете фар оператор обстоятельно упаковывает в чехол штатив камеры.
Ее все еще мутило, но с этим легко было примириться, куда сильнее давили мысли, сложные и смутные, как сюрреалистические рисунки… Увы, вечер был далек от своего завершения, теперь мэру надлежало ехать в клинику. Сцепив зубы, Реджина взялась за руль.

В больнице было светло и душно, слабо пахло аптекой и сильно - чьими-то духами. Кажется, ей еще ни разу не приходилось видеть у стойки регистрации такой толпы взволнованно-требовательных людей. Стараясь не стучать каблуками, Реджина скользнула в боковой коридор – еще одной пресс-конференции ей не выдержать – и, никем не замеченная, поднялась по лестнице на второй этаж. Тут тоже сновали люди, но все больше - доктора с  застывшими сосредоточенными лицами. Знакомый голос негромко окликнул ее по имени.
- Ребекка… - мэр рассеянно обернулась к вооруженной диктофоном приятельнице и, выслушав просьбу, неопределенно пожала плечами. Желание журналистки увидеть доктора было вполне понятно, но разбрасываться обещаниями без согласия Вейла она не решилась.
- Послушай, - она устало провела рукой по лицу, будто снимая невидимую паутину, - Я попробую, но никаких гарантий, ты и сама понимаешь… Врачи тоже люди. А что касается меня, то скрывать и прятаться мне нечего. Все, что знала, я уже сказала телевизионщикам. Можешь взять информацию у них и не мучить меня лишний раз, ладно? Если  будет что-то непонятно, звони – помогу.
Остановившись перед дверью знакомого кабинета, она удивилась, как много событий уместило в себя короткое время между двумя ее визитами – утренним и вечерним.
Реджина постучала – коротко и сильно, как привыкли стучать только обличенные властью люди, и, нажав на ручку, вошла в кабинет.
- Доктор Вейл…
Мужчина сидел, опустив голову на сложенные на столе руки. Ему тоже здорово досталось – вчера погибший на газоне судьи, сегодня вообще целый поток смертей и травм. Но что поделать – у каждого своя работа… Пусть не всегда самая легкая и приятная.

Скрестив руки на груди, Реджина снова обернулась к доктору. Что-то в его поведении настораживало. Не раздражало даже, хотя и это тоже, но заставляло всерьез задуматься. В светлых Вейла глазах появилось нечто скрытое от ее понимания, так смотрят разве что люди, осознающие свое превосходство над противником. Ничего подобного утром она не заметила. Возможно, пообщавшись с Рихардом, доктор успел сообразить, что дальше играть придется в открытую…
Попытка доктора сострить заставила ее поморщиться. День ото дня их отношения становились все более странными. Сейчас уже с трудом верилось в долгое и спокойное сотрудничество, не вызывающее в Джонатане и тени негатива. Они общались, беседовали, перезванивались, если было необходимо… Откуда же взялось все это – колючий взгляд, до белизны сжатые губы, нарочито медлительные движения, выдающие едва сдерживаемую ярость? На пустом месте подобные вещи не рождаются.
- Может, оставим предположения о моих симпатиях и антипатиях для частных бесед? – поинтересовалась Реджина, и тут же едва не взвыла от досады, перехватив загоревшийся взгляд Ребекки. Вот только журналистских выдумок сейчас не доставало! Кто тянул за язык этого болтуна? По лицу доктора она поняла, что ее реакция не прошла незамеченной, но тут уж ничего не попишешь. Врать самой себе было глупо да и незачем. Она бесшумно вздохнула - госпожа мэр оказалась не такой уж непробиваемой, как могло показаться со стороны.
Обращаясь к журналистке, Вейл по-прежнему не отрывал взгляда от лица Реджины, поэтому додуматься, кому предназначаются реплики, было несложно. Особенно последняя, оборвавшаяся театрально-выжидательной паузой…
Он знал, что она не допустит разговора о Барнсе в присутствии прессы. Откуда – мэр боялась даже предполагать. Но на самом деле догадка напрашивалась сама собой: Арчи ночевал в больнице и мог ляпнуть врачу любую глупость. А спустя всего день – взрыв, жертвы, самоубийство…
- Ребекка, - она повернулась к подруге, быть может, чуть поспешнее, чем следовало, - Сенсации не будет, я тебя предупреждала… На собрании мы обнародуем все подробности дела… Придется подождать.
Реджина не хотела быть резкой, но знала - не переговорив с доктором наедине, она не допустит этого интервью, и даже самая безобразная ссора с чрезмерно любопытной журналисткой ее не остановит.

Конечно, Реджина не ожидала, что Ребекка сдастся без боя, но мягкая непреклонность доктора внезапно возымела действие - неохотно выключив диктофон, девушка отправилась на охоту, надеясь раздобыть в больничных коридорах хоть какую-то ценную для «Зеркала» информацию.
Искоса поглядывая на журналистку, мэр уже успела трижды пожалеть о своей поспешности. Легко было предположить, что таким нехитрым способом доктор проверял ее причастность к делу Барнса. В мгновение ока выставила подругу – значит, боится, значит, есть что скрывать… В обычном состоянии Реджина вряд ли бы прокололась на такой ерунде, но сейчас она была слишком взвинчена, чтобы просчитывать наперед, а потому раз за разом совершала до смешного глупые ошибки и злилась от этого еще больше. Хотя и старалась держаться. Разговор как-никак намечался не из простых, и заводиться с первых фраз означало лишь порадовать противника…
Дождавшись, пока дверь за журналисткой закроется полностью, Реджина повернулась к доктору, чья поза слишком уж явно свидетельствовала о желании выглядеть непринужденно и расслабленно. Чуть скривив губы, она неодобрительно хмыкнула, но комментировать не стала. Толку-то? Выставленные в лицо собеседника подошвы ботинок всегда казались ей оскорбительными, тем неприятнее было наблюдать подобное со стороны человека, плетущего за спиной мэра бог знает какие интриги.
- Я вижу, происшествие не испортило вам настроения, - приподняв бровь, начала она, - Я бы сказала, наоборот – обострило ваш юмор, сделало его настолько тонким, что даже миссис Гарденер прониклась. Пришлось попросить ее уйти, чтобы не читать ваши шутки в завтрашнем номере газеты.
Оправдание, хоть и было притянуто за уши, но прозвучало вполне естественно. Приободрившись, Реджина сунула руки в карманы плаща, обошла стол сбоку и, опершись бедром о крышку, сверху вниз поглядела на Вейла.
- Открыть душу, это ведь не к вам, скорее, к доктору Фрайту. Но я не за этим, - похоже, утренний визит не прошел даром. Насмотревшись на ее растерянность, сообразительный медик решил, что ему слишком многое позволено. И очень зря, - Вы собирались рассказать вашу версию происшествия. Что ж, я вся внимание.
К чему бы не привела беседа, объяснить Вейлу, кто по-прежнему является хозяйкой Сторибрука, было нелишним.

Реджина молчала, неотрывно глядя на стену напротив. Количество висящих на ней дипломов и сертификатов внушало невольное уважение. Не самая худшая компенсация за полную потерю памяти. К тому же она сильно сомневалась, что прошлое Вейла хранило такие уж радужные моменты… Одним словом, если кто и был на своем месте в Сторибруке, то это доктор. Горожанам по-настоящему повезло, хотя задуматься об этом и осознать истинную ценность талантливого медика они смогли только сейчас. Мэр бессознательно коснулась пальцами перевязанного запястья. Удивительно, при наличии магии все кажется таким простым, но только лишившись ее навсегда понимаешь, что именно такое существование – не в пример проще, хотя и печальней…
Вейл снова смешал все ее карты. Он больше не упорствовал и не обвинял. А просто, отбросив весь свой сарказм, присел рядом, такой же растерянный и подавленный, как она сама.
- Сочувствую вашей личной жизни, - по инерции колко отозвалась она, но злости, туманящей разум и способной ранить по-настоящему, уже не было. Случившийся кошмар накрыл целый город, и теперь они могли лишь беспомощно переглядываться, выстраивая свои глупые теории, шаткие и бессмысленные, словно детские кубики.
- Я не злюсь, не паникую, и много еще чего «не»… Например, не знаю, что со всем этим делать…- Реджина развела руками, затем снова переплела пальцы в замок, рассеянно глядя сквозь пеструю стену. Внезапно выброшенный белый флаг всегда обескураживает. Так же, как утром, доктор складывал оружие и протягивал ей руку. И она бы прияла ее, не раздумывая. Более того, она нуждалась в ней, как никогда раньше… Но ведь был, был тот проклятый ночной визит в библиотеку, забыть который означало обмануть саму себя… Она должна быть осторожной. Осторожной, как никогда.
- Я ведь и правда говорила с Барнсом, - призналась Реджина, отрицать очевидное не имело смысла, потому что парень, похоже проболтался, - Тогда, в машине. Просила его не винить себя в смерти брата и той девушки, его невесты. Говорила, что остальные виноваты не меньше него самого… Если бы я могла представить, что он решит наказать всех таким страшным способом…
Голос мэра дрогнул, история и вправду вышла хуже некуда. До слез было жаль веселых красивых людей, собравшихся приятно провести вечер, но вместо этого разорванных, покалеченных, изуродованных из-за одного неосторожного слова… Было жаль глупого Арчи, его сломленную горем мать и саму себя, подхваченную безумным вихрем событий, одно страшней другого…
- Самое печальное, что я ничего не могу исправить, Джонатан… Там, в зале, вы бы это видели… - на нее снова накатил запах изысканных закусок, крови и гари, сладковатый, тяжелый, от которого кружилась голова и сжималось горло, - Хотя что я говорю… Вы видели худшее…
Она невольно прижала руку к губам и тряхнула головой:
- Простите, как подумаю, что обыкновенная попытка утешить могла подтолкнуть человека на такое… Не знаю… Не хочу верить, – Реджина посмотрела на доктора, беспомощно моргая заблестевшими глазами. Неважно из-за чего слезы, главное – вовремя… - От мисс Свонн мне скрывать нечего, но учитывая особенности наших отношений, она способна отреагировать не совсем адекватно. Кстати… - мэр поднялась и сделав пару шагов остановилась напротив Вейла, - Вы сказали что еще сегодня утром обвинили бы меня, не раздумывая… Что изменил сегодняшний день?
Зря она боялась. Пока что им не удастся  загнать ее в угол.

Реджина бесшумно выдохнула. По-крайней мере в отношении Барнса нападок доктора можно было не опасаться. Он и сам понимал, что доказать что-либо после смерти парня будет невозможно. Да и утешал ее, похоже, совершенно искренне.
- Все я понимаю, Джонатан, - она слабо махнула рукой, - Умом. Но стоило насмотреться на весь этот кошмар, и как-то сразу стало не до разумных доводов. Хотя, конечно, вы правы, Арчи был слишком пьян, чтобы что-то понимать… Можете не сомневаться, я расскажу мисс Свонн о нашей встрече, в конце концов состряпать обвинение на пустом месте под силу даже шерифу. Хотя… Могут найтись и другие недоброжелатели…
Она умолкла. Рядом чуть слышно вздохнул доктор. Похоже, было что-то еще, тревожащее его помимо страшных событий сегодняшнего вечера… Медленно поднявшись, Вейл отошел к окну. Теперь он говорил, не оборачиваясь, словно опасаясь выражением лица или взглядом выдать собеседнице что-то лишнее, совершенно для нее не предназначенное…
Упоминание о Рихарде хлестнуло больно, хоть и предсказуемо. Тема витала в воздухе.
- Правду мистер Раттен рассказывает вам, а не мне…
Она сама удивилась звучанию собственного голоса - лед и полное отсутствие эмоций. Что ж, главное удержать взятую ноту. Иначе будет глупо и стыдно. Только бы доктор подольше не оборачивался… Реджина старательно улыбнулась. По-крайней мере ей казалось, что следующую фразу следует произносить с улыбкой.
- Ведь именно с вами он по ночам пытается раздобыть компромат на мэра, не так ли?
Поэтому меня ничуть не удивляет, что вы в курсе наших отношений. Впрочем, это уже не важно... - она шагнула к мужчине и, доверительно понизив голос, коснулась его рукава, - Я больше не позволю себя обманывать. Ни вам. Ни ему.
На последнем слове она все-таки скисла, позволив голосу предательски дрогнуть, поэтому поспешно кашлянула, отводя глаза  сторону, и в ответ на следующую фразу лишь неопределенно пожала плечами:
- Вы о фотографии моей машины? 
Новости, принесенные Мишель, а затем суматоха со взрывом отодвинули утреннее фото куда-то на второй план, но сейчас слова Вейла всколыхнули то, о чем забывать никак не следовало.
- Не понимаю, зачем она ему понадобилась… - Реджина качнула головой, осторожно касаясь пальцами виска, - Хотя то, что он тут же помчался к вам, очень показательно…
Предательство – это всегда больно… Но не смертельно. Она переживет.

Реджина ожидала чего угодно, но только не такой реакции. Выходит, попала в самую точку? С чего еще доктор вцепился в нее так, будто боялся, что она вырвется и убежит, не дослушав?
- Вам-то какое дело до того, как я себя веду? – прошипела мэр, хватаясь за сжимающую плечо руку. Было больно, мужчина явно не рассчитывал силы, - Конечно, вы будете выгораживать своего друга, да и себя заодно… Отпустите же…
Несмотря на сопротивление, секунду спустя она оказалась в глубоком докторском кресле. Сам Вейл, усевшись напротив, начисто блокировал любые пути к отступлению. Ничего не оставалось, как смотреть и слушать,  растирая плечи и всем своим видом демонстрируя недоверие к сказанному и с горем пополам - хладнокровие.
А вот Вейл, похоже, разве только не пенился от переполнявших эмоций. Реджина почти испугалась, глядя в его напряженное, с бьющейся на лбу жилкой, лицо, но тут же одернула себя – не хватало еще, чтобы он уловил страх в обращенном к нему взгляде. Мисс Миллс не боится, не плачет, не унижает себя просьбами, не жалеет о прошлом… Она сама втиснула себя в эти рамки, будто в самый тугой корсет, и теперь упрямо держала спину, пусть даже задыхаясь от невозможности следовать своим чувствам или даже самым простым желаниям. Хватит, она уже позволила себе слишком многое. И к чему это привело? Чем закончилось?
Она попыталась мысленно отгородиться от потока слов, но не вышло, она слышала все, что говорил Вейл - говорил горячо, убежденно, упираясь в подлокотники кресла и сверля ее неотрывным требовательным взглядом. А если Ребекка войдет? Журналистка и без того уже напридумывала себе лишнего, осталось только увидеть обрывок их странного разговора и пожалуйста - еще одна любопытная тема для размышлений…
Съежившись в кресле, Реджина опустила глаза, на свои стиснутые до белизны пальцы.
- Если бы вы знали, как мне хочется во все это поверить... – она покачала головой, - Но доверчивость иногда обходится слишком дорого…
Теперь он должен отстраниться, чтобы тут же, холодно поглядывая сверху вниз,  бросить: «Ваше дело». Да и откуда у человека, способного заподозрить ее в сообщничестве с террористом, взяться желанию и, главное, терпению переубеждать и уговаривать? Он высказался, а она вольна, как он справедливо выразился, делать с этой информацией, что угодно…
Но если все это правда, а она вот так, не раздумывая, взяла и выставила Рихарда за дверь? Реджина в полной растерянности посмотрела на сидящего рядом доктора. Она слишком запуталась, чтобы что-то решать… Одно хорошо - на фоне последних событий утреннее фото поблекло и перестало терзать предчувствием надвигающегося кошмара. Кошмаров с лихвой хватало в реальности.

Это было похоже на отлив, на сильную и свободную волну, уносящую песок прямо из-под ног. Обманчивое ощущение, столь же нежное, сколь и неумолимое. Мало что может сравниться с соблазном поверить в чужие добрые намерения – поверить и довериться, затолкав поглубже тысячу сомнений и миллион предостережений со стороны опыта и здравого смысла… Доктор защищал Раттена так вдохновенно, будто тот и вправду был ему самое малое - братом. Смущало только то, что сам Рихард за прошедшие дни упомянул о докторе всего раз и да и то без всякого намека на дружбу. Не говоря уж о вылазке в библиотеку. Не хотел ее волновать? Возможно… Она сама многое скрывала по той же причин. Реджина слабо улыбнулась, откидывая голову на спинку кресла -  на упрямую настойчивость доктора нельзя было не откликнуться.
- По-моему наши подозрения друг друга стоят… - скользнув взглядом по белому потолку кабинета, она снова посмотрела на Вейла, сама не понимая, почему пытается оправдываться. Пусть даже под видом плохонькой шутки, - Беда в том, что ваше мнение обо мне изменил Рихард, а мне приходится верить вашим рекомендациям себе самому на слово, а это трудней, согласитесь, - ее улыбка стала чуть шире и натянутей, - Особенно для человека, у которого никогда, как вы верно подметили, не было друзей.
Реджина не любила задумываться об этой проблеме, которую и проблемой-то не считала. Приятельских отношений с женщинами она избегала сознательно, даже мысленно не допуская доверия к тем, кто, словно хрупкую чашку из рук, в одно мгновение способен упустить любую тайну, а потом сокрушаться и лить слезы над последствиями собственного легкомыслия. А мужчины… С ними дружба складывалась весьма своеобразно…
На какое-то мгновение Реджине показалось, что в пристальном взгляде Вейла мелькнуло сожаление. Глубоко вздохнув, он, будто нехотя, поднялся и, достав из шкафа бутылку виски, плеснул понемногу в два невысоких стакана. Наверное, это было именно то, что требовалось сейчас им обоим. Правда, совсем чуть-чуть, чтобы доехать домой без приключений и неприятностей.
- А думаете, с вами легко? - хмыкнула она, принимая стакан. Атмосфера мало-помалу остывала, но сохранять спокойствие было ничуть не легче. Ей, знающей толк в искусстве причинять боль, была невыносима сама мысль о том, что она сделала больно Рихарду…
- Но крови не надо, - она помотала головой, проглоченный одним махом виски медленным теплом разливался по телу, рождая робкую иллюзию безопасности, - Крови на сегодня достаточно… А с архивом вы зря затеяли, я же сказала – его нет в библиотеке. Теперь сами убедились… И что-то я не совсем поняла, зачем Рихард отнес вам фото моей машины...
Не обладая даром читать человека, словно открытую книгу, она была почти уверена, что доктор не врет. Ложь зачастую трудно распознать, но только не в этот раз, а, может, Вейл был прав, и она просто верила в то, во что очень хотела поверить.
Реджина рассеянно запустила руку в волосы, растрепывая все еще аккуратную прическу:
- Знаете,  я совсем запуталась, Джонатан… Испортить что-то хорошее так легко, да вы сами, наверное, знаете…
Приехали. Ругаться, обвинять, а теперь ждать совета – все не как у людей… Она вздохнула и протянула доктору пустой стакан, надеясь, что он сам догадается наполнить его еще раз.

- Благодарю,  - стакан мягко качнулся в ладони, жидкость за стеклом на мгновение вспыхнула темным янтарем. Мэр вытянула ноги, устраиваясь поудобнее, чувствуя, как впервые за целый день усталость почти без следа растворяется в густом аромате виски. Восхитительно-обманчивая легкость в теле и на душе заставили ее благодарно улыбнуться присевшему рядом доктору.
- А Рихарду все-таки не звоните, не надо, - попросила она, невольно отводя глаза. Признавать свою вину было нелегко. - Мало того, что обидела ни за что, так еще и приезжай, забери меня, я тут слегка набралась… Уж лучше я сама к нему приеду. Вот только решусь…
Откровенность давалась с трудом, однако по мере того, как пустел стакан, говорить становилось все проще.
И все же, в ответ на рассуждения доктора об архиве, библиотеке и Бостоне она предпочитала помалкивать, обманывать Вейла в такой момент Реджине не хотелось. Он сидел совсем близко, и недоверие в ее душе медленно, но верно засыпало, уступая место непривычному чувству благодарности. Доктор был прав: людей, готовых ей просто по-человечески посочувствовать, а тем более помочь, можно было пересчитать по пальцам.
- Спасибо, Джон, - она бы сама взяла его за руку, но он опередил ее, - Не столько даже за то, что нянчитесь со мной, сколько за Рихарда… За то, что были с ним, когда я его так по-глупому прогнала… Это важно, в худшие минуты не остаться одному…
Реджина сникла, вспоминая, как всего несколько часов назад разве что не выла в одиночестве собственного дома.
- Я, честно говоря, уже почти махнула рукой на эту проклятую фотографию, - она, хмурясь,  она перевела взгляд на темный квадрат окна, - После взрыва мало что может напугать. Но вы правы, накануне совета это попахивает желанием выставить меня не в лучшем свете. И любыми способами вывести из себя…
Пока что речь о перевыборах не заходила, но городской устав предполагал такую возможность – в том случае, если народ засомневается в способности мэра управлять городом и защищать его жителей. А ведь, похоже, к тому и идет! Или кто-то очень старается, чтобы шло. Убийство, теракт, самоубийство… Еще не забывшийся случай с газом в школе… Реджина как-то не задумывалась о том, что этот момент может наступить так внезапно и скоро… Чем была занята ее голова? Конечно, проще всего сидеть и не шевелиться... Она попыталась встать, но прикусила губу и тут же села обратно в кресло. За целый день ей так и не довелось нормально поесть, потом ее тошнило в суде, и теперь выпитый виски заставлял комнату лениво покачиваться, поворачиваясь вокруг своей оси, будто  медлительная карусель.  Одной рукой вцепившись в подлокотник – в другой по прежнему был зажат пустой стакан - мэр покосилась на доктора, заметил ли?
- Уайт давно уже метит на мое место, - поспешно сказала она, боясь, что Вейл снова соберется звонить Рихарду, -  Пока безуспешно… Следит за мной постоянно и, похоже, ждет подходящего момента для решающего удара. Но такая сложная комбинация не в ее стиле. Не верю… Разве что кто-то весьма дальновидный играет на ее стороне… А вот Дуглас…
Мэр задумалась, барабаня пальцами по краю стакана. Она совсем не принимала во внимание амбиции Мишель. И, возможно, зря? Ведь именно она заявилась к ней в дом с пирожными и новостью о странных посетителях библиотеки…
- Не знаю… Джон, я уже понятия не имею, с какой стороны ожидать неприятностей. А завтрашний совет… Он меня просто пугает… - почти шепотом закончила она.
Окружающее пространство дрожало и расплывалось. Не хватало только зареветь для полноты картины. Пьяные слезы – последний штрих к портрету беспомощного мэра. Что-то будет завтра?

Как странно и непредсказуемо разворачиваются порой события… Реджина Миллс так долго и упрямо верила в то, что лишь сильные люди способны снискать уважение и расположение окружающих, что вынужденное бессилие воспринимала не иначе, как катастрофу. Но почему-то именно сейчас, а не в лучшие времена она нежданно возвратила по-настоящему дорогого человека, а теперь, похоже, еще и нашла друга…  Вернее сказать, Вейл был рядом уже давно, но никогда их общение даже отдаленно не напоминало происходящее здесь и сейчас… Впрочем, ее это всегда устраивало, но, похоже, доктор рассудил иначе. Просто так, безо всякой на то причины он протянул руку. Причем не мэру, а одинокой, испуганной и обозленной на весь мир женщине. Это удивляло и трогало одновременно. Реджина глубоко вздохнула, ловя умопомрачительный запах еще теплого пирога. Причин отказываться от предложенного угощения не было, хотя чувствовала она себя немного неловко – пришла, разнылась да еще и обед уничтожила... Пусть даже половину…
- Спасибо, и чай, и пирог будут очень кстати… Как-то сегодня я не только без обеда, но и без завтрака… Я знала, куда идти, интуиция… - она шутила, чтобы не скатиться в сентиментальность, потому что от неожиданной заботы и без того щипало в носу…
Замечание доктора о странностях самого города заставило ее горько вздохнуть. Если бы тогда, много лет назад она не испугалась сама себя и Крысолов остался бы рядом с ней, разве прибегла бы она к заклятию? Ответа на этот вопрос теперь не существовало… Она всегда знала, кого и за что наказывает. Но теперь пострадавшие без вины вызывали неудобное и жгучее чувство сожаления. Чем она лучше Барнса, отправившего на тот свет не только виноватых, но и невиновных людей? Черт возьми, если так пойдет дальше, она будет мечтать возвратить память половине города… Держа дистанцию, было куда проще не замечать чьих-то чувств или проблем. Теперь, что бы не случилось, между ней и Вейлом останутся и этот разговор, и говорящие взгляды, и даже поделенный поровну обед – ни отменить, ни забыть его тоже не получится …
- Уайт своего не упустит, - пальцы Реджины бездумно перебирали обнимающую шею цепочку, - Она здорово заморочила голову шерифу, и теперь Свон донимает меня подозрениями в убийстве того парня, Брюса… Вы его сами спасали, помните? Бред полный, но отмахнуться не получается никак… Скорее всего завтра меня попытаются обвинить еще и в этом, -  она приподняла и опустила плечи, выражая полное недоумение, - Ясное дело, что доказательств никаких, но людям иногда хватает самой идеи… И если Мишель по каким-то своим соображениям окажется не на моей стороне, то будет совсем скверно…
Новость о том, что фото оказалось поддельным, мэр приняла как данность. Сил на то, чтобы удивляться или даже радоваться давно не осталось.
- Вот это хорошая новость, - пробормотала она, почти засыпая в уютном докторском кресле, - Я очень надеялась, что так оно и есть… Вы с Рихардом просто молодцы…
Рядом нежно шумел закипающий чайник, а доктор, присевший так, что его обращенное к ней лицо оказалось совсем близко, сжимал ее ладони в своих руках и со свойственным многим мужчинам упрямством обещал защиту, о которой еще несколько дней назад она могла только мечтать… Внезапно пришедшая в голову мысль заставила ее снова распахнуть глаза:
- Джон, а ведь, получается, я втягиваю вас в игру, которая может обернуться реальной опасностью… Мы строим предположения, но не знаем, кто мой противник на самом деле, и на что он способен… Я уже боюсь за Рихарда и совсем не хочу, чтобы с вами что-то случилось!
Прекрасно отдавая себе отчет, что ни один уважающий себя мужчина после таких слов не пойдет на попятную, она вздохнула и благодарно погладила доктора по плечу.

Пирог был теплым, чай ароматным, а Реджина – ужасно голодной. Но все это она понимала умом, на деле же пища казалось совершенно безвкусной, как вата. Так бывало всегда: стоило окружающим событиям выйти из-под контроля, а ей – начать нервничать, аппетит пропадал начисто и любые кулинарные изыски в мгновение ока теряли свой вкус и привлекательность. Возможно, это и было полезно для фигуры, но для здоровья – вряд ли, поэтому она послушно пережевывала кусок за куском, кроме того обижать внезапно переменившего свое отношение доктора не хотелось. Да и надоедать со своими страхами – тем более.
- Как-нибудь переживем и завтрашний день, - она улыбнулась, промокая губы салфеткой, - Конечно, такого у нас в городе еще не происходило, но все когда-нибудь случается впервые… Я справлюсь.
У каждого свои проблемы. Доктора ждут пациенты, и она вряд ли вправе его задерживать. Надо иметь совесть - Джонатан и без того потратил на нее уйму времени… Реджина поднялась, поправляя платье. Выпитый виски еще давал о себе знать, но с этим можно было легко мириться.
- Еще раз спасибо, доктор! И за угощение, и за поддержку. Признаться, я была уверена, что завтра вы будете среди тех, кто попытается… - она неопределенно повела рукой, - Попытается «утопить» меня любыми возможными способами. Рада, что ошиблась. 
Предложение Вейла позвонить Рихарду пришлось отвергнуть во второй раз. Не потому, что она не хотела этой встречи, просто сама ситуация казалась в чем-то неправильной. Не подумав, обидеть человека, а потом пытаться устроить примирение с подачи кого-то третьего было с ее точки зрения несколько малодушно.
- Я сама позвоню, - снова пообещала она и, помолчав, добавила, - Надеюсь мне простятся глупые и поспешные выводы… А завтра, после заседания я снова заеду к вам, на перевязку. Чтобы уж надоесть окончательно.
В обыденных планах на завтрашний вечер было что-то утешительное, придающее хоть малую толику уверенности в том, что ничего не изменится, что привычный мир не то что не рухнет, но даже не пошатнется…
- До встречи, - протягивая на прощание руку, она улыбалась привычно-бесстрастной улыбкой, намертво сросшейся с образом несгибаемой леди мэр.

Непривычно тепло попрощавшись с доктором, Реджина вышла из кабинета и без зазрения совести воспользовалась служебным выходом. Вряд ли за час, проведенный в обществе Вейла, обстановка в приемном покое успела измениться – те же толпы перепуганных родственников потерпевших и, конечно, вездесущие журналисты, приглядывающиеся, прислушивающиеся и даже принюхивающиеся… Благоухающая виски и как никогда растерянная мэр Миллс – лакомый кусочек для камер и диктофонов… Спустившись по пустой лестнице, она толкнула тяжелую, наполовину стеклянную дверь и оказалась на заднем дворе Сторибрукской клиники.
К вечеру похолодало, но, к счастью, не так резко, как во все предыдущие дни. Садиться за руль Реджина так и не рискнула, тем более, доктор оказался прав – погода располагала к пешей прогулке. Никем не замеченная, мэр покинула ярко освещенную территорию больницы и, не торопясь, побрела по направлению к Мифлин-стрит. Время от времени она запускала руку в карман плаща, нащупав мобильный, решительно вынимала его и… прятала обратно. Пообещать позвонить Рихарду внезапно оказалось куда проще, чем сделать это… Реджина не видела ничего унизительного в том, чтобы признать свою ошибку и попросить прощения. Последним, о чем с ее точки зрения стоило сейчас беспокоиться, была гордость... И все же, не смотря на оптимизм Вейла, она боялась. Боялась, что Рихард не возьмет трубку. Или возьмет и ответит тем чужим холодным голосом, которым уже говорил с ней однажды, обнаружив у себя на столе пачку не самого приличного вида фотографий… Поэтому в очередной раз затолкав телефон на дно кармана, она заставила себя хоть немного задуматься не о личной жизни, а о завтрашнем заседании. Никогда еще ее мысли не были настолько далеки от работы, как в эти дни. И Дельфина так и не объявилась… Пропасть на двое суток без всяких объяснений – за такое полагалось самое меньшее увольнение, и все же, если бы сейчас девушка надумала вернуться к своим обязанностям, мэр приняла бы ее с распростертыми объятиями: вдвоем за утро они бы наверняка успели управиться с оставшейся бумажной работой… Неумолимо подступающий день представлялся Реджине каким-то невообразимым рубежом, благополучно перешагнув который, она, наконец, сможет свободно вздохнуть и расправить усталые плечи…
Дом медленно наплывал из темноты – красивый и белый, словно огромный корабль. С бесконечным облегчением и неизъяснимой тоской Реджина вглядывалась в его освещенные окна, за которыми ее никто не ждал.