Вечер с семьёй прошёл непривычно дружелюбно, хотя раньше на подобных ужинах Алиса чувствовала себя настолько неуютно, что предпочитала ронять столовые приборы на пол и подолгу искать их за занавесом длинной клетчатой скатерти. И хотя выяснилось, что не только отец у Лиддердейл не родной, но и мать, тем не менее, их отношения не остыли совсем, а, напротив, укрепились. А может, это из-за того, что родители почти перестали видеть падчерицу и невольно затосковали по яркому беспечному огоньку, который приносил нелепую живость их в их серую педантичную жизнь.
Мать долго расспрашивала её о Джефферсоне, о его дочери, об их жизни в особняке на краю города. Её терзали сомнения по поводу возраста и наличия ребёнка у избранника дочери, но его благосостояние компенсировало любые нюансы в глазах матушки. Даже отчим теперь, кажется, смотрел на неё с гордостью, а не с пренебрежением – она теперь не чокнутая дурочка, а Алиса из Легенды. Чудо ходячее. Совсем другое дело. Такое внимание и забота тронули Алиску, хотя, возможно, они не хотели портить отношения с девочкой, которая стала любовницей самого богатого, не считая мистера Горда и Регины, жителя Сторибрука. Сама девушка об этом не думала совершенно, для неё Мэттью оставался милым возлюбленным Джеффом, её Шляпником, её чудом и волшебством, её сказкой наяву.
Последние полчаса Алиса постоянно смотрела на часы, дома было неплохо, но чем больше сгущались сумерки, тем сильнее накатывала тоска. Лиддердейл крутила на пальце кулон из осколка битой чашки и искала предлог, чтобы скорее поехать домой. Домой…Теперь у неё другой дом и другая семья. Эта мысль приятно грела. Возвращаться в особняк, где её ждал Мэтт с горящими от любви глазами и добродушная малышка-затейница Грейс, было больше, чем удовольствием – было счастьем.
Было уже довольно поздно, когда в черноте неба уже едва различимы очертания облаков. Такси подали быстрее, чем ожидала Алиса, но тем было и лучше. Только плюхнувшись на заднее сидение, она разлеглась вдоль него и тут же набрала Джефферсону, сообщая, что будет уже совсем скоро и очень соскучилась. На лице невольно появилась широкая и самая искренняя улыбка, водитель посмотрел на Алиску в зеркало и усмехнулся. Ехали они недолго, дорога была совсем пустая, водила – лихой, путь прямой.
Девушка вылезла из машины, со второго раза плотно захлопнув дверь и побежала в объятия Мэтта, который встретил её поцелуем и, заинтриговав, повёл за собой, Алиса послушно последовала за ним.
– Ух ты! Сюрприз? - девушка загорелась как ребёнок, в её глазах заплясали любопытные искорки, ей не терпелось узнать, что задумал Шляпник, который был ещё тем затейником.

Алиса слушала и шла вперёд, постоянно оглядываясь, как будто боясь потерять Шляпника из вида, а точнее, не желая отводить взгляда от его тёплых ласковых глаз хоть на мгновение. Она послушно натянула свободный тёплый свитер, так отдающий домашним непринуждённым уютом, пробубнив куда-то в шерстяные петли о том, спит ли малышка Грейс. Её волосы немного растрепались, а от сырости появились волны и завитушки. Мэтт приблизился и притянул её к себе, зарывшись в пшеничные локоны. Лиддердейл прикрыла глаза, всё-таки нежность – это восьмое чудо света. Одно такое мимолётное проявление нежности, трепетное любовное прикосновение, объятия, полные заботы и наслаждения просто твоим присутствием рядом – это стоит десятка страстных ночей. Девушка прикрыла глаза, растворяясь в этом ощущении и полушёпоте любимого голоса, заставляющего сердце биться всё чаще.
Джефферсон указал дальнейшее направление действий, и Алиса с готовностью кивнула, всем своим видом поддерживая идею путешествия на крышу. Предварительно Мэтт забрал с кухни плетёнку, полную вкусностей. Алиса не удержалась и стырила пару ягодок винограда и конфетку, не забывая игриво делиться с Джефферсоном.
Выйдя на крышу, Алиса остановилась у края и, закрыв глаза, полной грудью вдохнула воздух, разведя руки в стороны. Ночной воздух какой-то особенный, у него свой запах, такой же определённый как, скажем, запах перед грозой или после дождя…запах весны или осени, но, кроме того, он особенный ещё в чём-то, но Алиса никогда не могла передать, что это именно.
Лиддердейл довольно плюхнулась на подушки, пока Мэтт хозяйственно готовил место для ночного времяпрепровождения. Ей хотелось помочь, но она поймала себя на том, что залюбовалась возлюбленным и к тому моменту, когда успела опомниться, он уже протягивал ей полный бокал вина. Алиса приняла его и смущённо опустила глаза с невольной улыбкой, по телу пробежала волна тепла. Она не была по природе кокеткой, а потому комплименты воспринимала как нечто особенное, а не должное, а от любимого человека и подавно. Она подняла живое личико с лёгким румянцем и милой улыбкой.
- Только смотреть? – хихикнула она, с наигранным укором, потянувшись вперёд к Джеффу. – Может мне будет мало, - она легко коснулась его губ в почти невесомом поцелуе и отпрянула, смеясь.
- За что пьём? – она повертела в руках бокал. Признаться, в тостах Алиса была не сказать, чтобы мастерица. Ей всегда хотелось выпить за тысячу замечательных вещей, но собрать всё это хотя бы в одну ей почему-то удавалось с трудом. Пока она формулировало что-то благодарно-восхищенное за задумку Мэтта, Алиса решила уступить инициативу мужчине.

Вино пробежало по телу приятной согревающей волной, добавляя к щекам румянца, а глазам блеска, хотя и того и другого было в избытке. Сам Мэтт выглядел как-то непривычно взволнованно, настолько, что даже не пригубил вина из своего бокала, который отставил в сторону, и Алиса последовала его примеру, раздираемая интригой, тревогой и любопытством. Её пальчики оказались в ласковых ладонях мужчины, взгляд которого, в некотором смятении, всё же был чарующе тёплым, как и те слова, что он произносил, хоть и как-то официально что ли, будто выступал в школе с докладом «Любовь к Алисам как вспомогательная часть предназначения и механизма функционирования чудес: предпосылки и перспективы развития». Девушка приятно смущалась, она вспоминала прошлое: их первую встречу в классе мистера Раттена и погоню за когтястым котом, почти сутки в доме Джефферсона, куда её привела коробка с рубашками, ставшая ключом в удивительный сон, природу которого она даже не хотела выпытывать, пусть останется чудом; удивительное свидание с дорожкой из карт и подаренным кулоном – осколком чашки, разбросанные по полу сладкие шарики, его гнев, когда девушка попыталась узнать правду, коснувшись шрама на шее, их первая близость и десятки ночей после, переезд, завтраки в семейном кругу с дочерью – столько деталей разом вспыхнули в памяти, ставшие её настоящим, её сказочной реальностью. Чем больше она жила с Мэттом, тем более ей казалось, что так было всегда, словно он сам и всё, окружавшее их, было таким привычным и родным.
Шляпник продолжал свою речь, обнажая такие простые истины, он и раньше говорил ей подобное, но разве теряют вкус эти искренние чувственные признания от раза к разу, звуча из возлюбленных уст? Джефферсон говорил, что не хочет разлучаться, примешивая поправки на геройство и предназначение, о которых Лиддердейл совершенно не думала, только о нём, о её Шляпнике, о её любимом, бесценном, являвшим собой воплощение мечты. Сделав финальный словесный аккорд, мужчина потянулся в карман, Алиса по своей наивности не ожидала того, что окажется в её ладошке, спустя несколько мгновений. Красивое кольцо с крупным бриллиантом – настоящая зависть любой невесты, напоминающее ещё и о изрядной состоятельности жениха. Впрочем, самой Алисе было совершенно не важно, будь даже оно просто из проволоки, колечко не стало бы менее ценным и символичным.
- Джефф… - почти прошептала девушка, у которой перехватило дыхание от осознания происходящего, её глаза загорелись ясными звёздочками, устремлёнными на Шляпника, - ты серьёзно? – она так растрогалась и разволновалась, что даже задышала тяжело.
Алиса сжала кольцо в кулачке и крепко обняла Мэтта, возбуждённо шепнув на ушко:
- Джефф…я.. – Алиса судорожно пыталась вспомнить, что в этом случае полагается делать, а то на радостях совсем растерялась - я согласна…
Девушка чуть отстранилась, протягивая Шляпнику кольцо и свою ручку, чтобы тот надел его на пальчик невесты, а сама нежно провела по его щеке ладонью, глядя самым счастливым на свете взглядом, - Я люблю тебя, Джефферсон. И что бы ни было…я буду с тобой всегда, - произнесла она полушёпотом, ведь он был совсем близко. Невольно притягиваясь ещё ближе, она обняла мужчину за шею и коснулась его губ в чувственном поцелуе, скрепляющем её согласие.

Лететь в темноте было приятно, особенно в такой дождливый вечер. Тучи застилали небеса, скрывая звезды, луну и тех, кто замышляет грязные дела. Имея от природы черный цвет кожи, Бармаглот с легкостью сливался с ночным, дождливым небом. Конечно, человек умеющий отличать даже мельчайшие оттенки, скорее всего, смог увидеть чудище в этой непроглядной темноте, освещенной лишь светом ночного городка.
С высоты низких туч, на Сторибук открывался удивительный вид. Никогда прежде Бармаглот не видел ничего подобного, столько света в одном месте, будто тысячи тысяч свечей одновременно зажгли во всем городе.  Удивительные кареты неслись порой с быстротой самого резвого скакуна,  напоминая своей целеустремленностью обычных муравьев в их повседневном быте.
«Муравейник», — подумал Бармаглот, подобрав нужное сравнение. Разглядывая мимоходом удивительный Сторибук и рассекая слоисто-дождевые облака угольно-черными крыльями, он летел к нужному ему дому. Дракона осведомили о том, что Шляпник может знать, где найти Алису. Он предполагал, что ему удастся добыть эту информация из него. Знания о том, где он живет, было предельно точны, но Бальтасару потребовалось некоторое время, чтобы суметь найти нужную улицу. Добавляло сложности то, что ему приходилось быть осторожным и скрытным, королева не спешила сообщать о своем вторжении.
Примерно через час, нашелся нужный дом. Чтобы не привлекать ненужного внимания, Бармаглот приземлился на соседнее здание рядом с домом Шляпника, аккуратно опустился на него, приняв человеческий вид. Подойдя к краю, он начал вести наблюдение.
Бальтасар подавил возникшее волнение, по телу прокатилась волна неприятных мурашек. Не было сомнений, на соседней крыше находился Шляпник и девушка, дракону хотелось верить, что это Спасительница, которую он так долго искал. Будто хищник, боящийся спугнуть свою добычу, он медленно пригнулся, присев на корточки. Дома стояли довольно далеко друг от друга, но физиология Бармаглота позволяла ему видеть, чем занята пара. Ему не хотелось спешить, действуя опрометчиво, хотя все его естество кричало о том, что сейчас самый подходящий момент для нанесения неожиданного и смертельного удара по своим врагам. Он был слишком близко к ним, если ему удалось тихо и незаметно спланировать на соседний дом, то не факт, что ему удастся также тихо взлететь, не издав ни одного хлопка своими большими крыльями.
Дождавшись пока влюбленные опять будут заняты друг другом, превратившись в крылатое чудовище, Бальтасар сиганул со своего здания. Раскрыв крылья, он начал планировать вниз по диагонали. Неслышно пролетев как можно дальше, уже почти коснувшись земли, дракон напрягся и взмахнул крыльями, подымая себя вверх. Одного раза было недостаточно, чтобы оказаться над крышей дома Шляпника, и тогда он сделал еще один мах, совершив еще более громкий хлопок, чем предыдущий раз. Без сомнений, его уже давно услышали. Шляпник подтвердил  его опасения, приказав девушке спасаться бегством, а сам вступил в схватку, использовав в качестве метательного оружия некое подобие камина. Дракон встретил снаряд в воздухе, отбив его свободной лапой. Желая отрезать путь к бегству, он пролетел дальше, приземлившись между ней и выходом на крышу. Бальтасар во все глаза разглядывал парочку. Опустившись на четыре лапы и приняв угрожающий вид, он заговорил:
— Приветствую! Я собираюсь убить вас! Надеюсь, вы успели насладиться вашей последней ночью, — дракон изготовился к стремительному прыжку, избрав своей целью девчонку, — Приготовьтесь к смерти!
Для него на крыше было мало места, он едва помешался, находясь на самом ее  краю. Бармаглот хотел прыгнуть и зубами перекусить шейку Спасительницы, но если он промахнется, то наверняка слетит с противоположного края.